Ахашверош, или Приключения Вечного Жида - Александр Холин Страница 54

Герман Фирт битые полчаса объяснял вышедшему навстречу монаху в оранжево-вишнёвом облачении о непреодолимой миссии, которую даровала сама судьба, но вот по воле той же судьбы конечный результат был недостижим только из-за того, что бумажка на пропуск в храм утеряна! Ведь нельзя же заострять особое внимание и доверять какой-то бумажке!

Ярослав и Шимон не мешали немцу в различного рода словоизвержениях, просто стояли в стороне, продумывая дальнейший ход событий. Но когда Герман уже готов был вцепиться безразлично кивающему головой монаху в глотку, Шимон вдруг выступил вперёд и напомнил о себе застенчивым покашливанием.

– Разрешите сказать мне пару слов вашему незатейливому собеседнику? – спросил он немца.

В ответ на рассеянный кивок Фирта и на безнадёжный взмах рукой Ярослава, Шимон трижды произнёс низким голосом, сравнимым разве что с басовыми струнами настоящей концертной арфы, неизвестное заклинание:

– Ар-эх-ис-ос-ур. Ар-эх-ис-ос-ур. Ар-эх-ис-ос-ур.

При этом Шимон расстегнул две верхние пуговицы на плотной полотняной рубашке, мешком висевшей у него на плечах, но подпоясанной плетеным кожаным ремешком с прикреплёнными к нему четырьмя брелоками виде разноцветных камушков. Жрец сначала принялся рассматривать камушки, прикреплённые к поясу цепочками. Потом, удовлетворённо кивнув, снова поднял глаза на Шимона.

На шее у Шимона вместо креста или какого-нибудь мусульманского полумесяца болталась, поддерживаемая таким же плетёным кожаным шнурком, как и поясок, миниатюрная деревянная эмблема из красного дерева с изображением обыкновенной ламаистской ритуальной маски с той лишь разницей, что вместо волос лицо маски опутывали змеи. Этакая миниатюрная Горгона.

Монах, как ни странно, тут же упал на землю и поклонился в ноги Шимону. Все члены экспедиции были попросту поражены, но пока никто не проронил ни слова. Вскоре монах встал и показал рукой на неприметную дверцу возле огромных резных ворот, которые, вероятно, никогда без особой нужды не открывались.

Шимон застегнул рубашку, поправил плетёный ремешок, кивнул монаху и последовал за ним к воротам.

Когда они оба скрылись за дверью, первым очухался Ярослав. Закрыв рот, он попытался проанализировать свершившийся факт, но в его писательской голове никак не сводились концы с концами. Он знал Шимона много лет, но никогда раньше тот не хвастался необыкновенным ламаистским ожерельем. Как и когда его друг получил в руки такой ключ ко всем дверям Лхасы? Остальные участники, даже проводник Распай, не решались прервать ход мудрых мыслей оцепеневшего русского, а Илоны как на грех рядом не оказалось.

Она уже умудрилась познакомиться с площадными цыганками и одна из них что-то лопоча, сидела прямо на земле и разбрасывала перед девушкой странные карты на расстелённом цветастом платке.

– Всё скажу, красавица, что было, что будет, чем сердце успокоится, пока твои чаворэ [71]с монахами разговаривают.

– Что это за карты у тебя? – прорвалось наружу любопытство Илоны. – Я таких Никогда не видела.

– Это карты таро, красавица, – пояснила цыганка. – Они мне по наследству достались, и они говорят вашмангэ [72]со кэрэс [73]твои! Сар о сас типэ! [74]

Цыганка вдруг принялась сгребать разбросанные карты в кучу, потом быстро сложила их в колоду и широким театральным жестом снова рассыпала их на платке. Со стороны всё это выглядело довольно занятно, даже красиво, но цыганка вдруг схватилась обеими руками за голову:

– А-а-а, хасиём, [75]красавица. Кас ке та налачо, а тукэ лачипэ. [76]

Илона ничего не поняла, но по тревожному тону цыганки догадалась, что ей надо чего-то опасаться. И тут от ворот монастыря послышался громкий голос Ярослава:

– Илона! Илона!!

– Здесь я! Здесь! – откликнулась девушка, подпрыгнула и замахала руками, чтобы успокоить Ярослава. Потом сняла с руки колечко и отдала цыганке. Та поймала подачку и тут же добавила:

– Запомни, красавица, никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не отдавай своего ожерелья. Оно спасёт тебя от всех грядущих и прошлых бед. Оно избавит тебя и дорогих твоему сердцу людей от всех пакостей и невзгод. Это я тебе говорю, Зара. Только не быть тебе палором. [77]

Илона машинально потрогала рукой изумрудное ожерелье, снова открыто посмотрела на гадалку такими же зелёными под цвет камней глазами, от чего по спине цыганки пробежали колючие мурашки, и поспешила к ждущих её европейцам.

– Ты куда запропастилась? – встретил её ворчанием Ярослав. – Мне до сих пор непонятно как, но Шимон всё устроил. Нас всех пускают на праздник огня. И я спешу тебя поздравить с первым вступлением белого человека на таинственную территорию ламаистского монастыря, с которой у нас предстоит долгое общение, знакомство с тамошними мистериями и ещё нечто более важное.

– Но что сделал ваш приятель? – пытался понять Фирт. – Как ему удалось преодолеть непреодолимый барьер? Ведь за всю историю мира такого не удавалось сделать ни одному смертному?! Тем более, наш пропуск утерян! Я тоже пытался объяснить это монаху, да разве жёлтая скотина что-нибудь поймёт по-человечески!

– Не стоит ругаться, Герман, – улыбнулся Ярослав. – В этом месте мне, наверное, надо бы сделать скромное послушническое лицо, потупиться и что-то пробормотать, усиленно кивая и кланяясь. Но я этого не умею. Лучше просто скажу, владейте тем, что даёт Бог в наши руки!