Та, которая видит - Гленда Ларк Страница 54

В жизни мне пришлось убить двоих людей, чьи смерти потрясли меня; воспоминания о них мучают меня до сих пор. Ниамор был первым. Я все еще иногда просыпаюсь по ночам, обливаясь потом, и ощущаю тот запах…

Прошло много времени, прежде чем я сумела взять себя в и оказалась в силах просмотреть разбросанные по столу бумаги.

Я благословляла тех патриархов-менодиан, которые научили меня читать и пробудили страсть к письменному слову, которая заставляла меня читать все, что попадало мне в руки. Мне было нетрудно разобрать четкий почерк Ниамора.

На первом листе оказался грубо начерченный план зала в «Приюте пьянчуги» со всеми столами и стульями. Рядом с большинством стульев значились имена, и некоторые из них были мне знакомы: сам Ниамор, Сикл, Флейм, Тор, Новисс, Блейз. Именно так все мы сидели в день моего прибытия… один из этих людей и должен быть дун-магом.

На следующем листе были написаны те же имена, и все они оказались вычеркнуты. Рядом с большинством имелись пометки, по большей части касавшиеся того, долго ли данный человек живет на косе Гортан. «Хоуч Туша, — читала я, — работорговец с Брета, бывает в Г. П. 18 лет. Том Гесслер, торговец рыбой, живет в Г. П. 6 лет. Тор Райдер с Разбросанных островов, профессия неизвестна, прибыл неделю назад на рыбачьем баркасе с островов Хранителей». И так далее… Ни один не соответствовал тому, что я искала: мне нужен был человек, появление которого на косе Гортан совпало бы с началом бед из-за дун-магии.

И все же Ниамор, умирая, направил меня к этому столу. Он ожидал, что в бумагах я найду указание… Ответ был где-то здесь, мне только нужно было его найти.

И через полчаса я его нашла. А найдя, подумала, что лучше бы я его не находила. Я поспешила вернуться в гостиницу, даже не обыскав комнаты Ниамора и не забрав того, что там могло оказаться ценного: смерть Ниамора глубоко потрясла меня, и я, наверное, не смогла бы заставить себя оставаться там дольше, чем необходимо. Позже, когда мой ужас стал не таким острым, я пожалела о своей поспешности. Деньги всегда мне пригодились бы, и не думаю, что Ниамор осудил бы меня. Кроме того, у меня не осталось ничего на память о нем, ничего, кроме воспоминаний о том, как он выглядел перед смертью… а это не те воспоминания, которые я хотела бы хранить.

Я оставила комнаты Ниамора на разграбление стервятникам, а сама с тревожно бьющимся сердцем вернулась в гостиницу. Отвращение во мне постепенно вытеснялось страхом по мере того, как я все обдумывала. Я решила, что нападение на Ниамора было совершено не потому, что он вычислил дун-мага: как тот мог бы об этом догадаться? А если бы догадался, то обыскал бы комнаты Ниамора и уничтожил его записи, — а этого не случилось.

Более того: я не думала, что злой колдун побывал в апартаментах своей жертвы. Все эти следы дун-магии были оставлены не им — они были излишком, выплеснувшимся из тела Ниамора. Негодяй, должно быть, наложил свое заклятие так, что Ниамор ничего не заподозрил, — где-нибудь в таверне или на улице. Ниамор, наверное, почувствовал легкое недомогание и вернулся к себе, а когда понял, в чем дело, был уже слишком слаб, чтобы двигаться.

Но почему? Мне казалось, что я знаю ответ. Ниамор погиб, потому, что дун-маг просто играл с нами — со мной, с Рэнсомом и Флейм, может быть, и с Тором (теперь, когда я знала, кто такой злой колдун, у меня не было оснований сомневаться, что ему известно об участии Тора в наших делах) — и тем самым и с Датриком. Мы были теми, кого дун-маги больше всего ненавидят: Рэнсом — менодианином, Флейм — силвом, я и Тор — обладающими Взглядом, а я к тому же еще и агентом Совета хранителей. Дун-маг, должно быть, наслаждался, глядя, как мы извиваемся на его крючке. Наслаждался, показывая нам, что любой кто нам помогает, обречен. Что сказала Флейм о Мортреде?

Он предпочитает, чтобы его жертвы оставались в живых». Его настоящими жертвами были мы. Ниамор послужил лишь инструментом, с помощью которого можно было причинить боль нам. Причинить боль мне. Мортред… Я ощутила тошноту.

В зале гостиницы прислуживал сам хозяин — очень недовольный, потому что Танн не показывался уже три дня, а теперь исчез и Янко. Судя по ворчанию хозяина, Янко вообще не отличался надежностью. Телохранители Датрика все еще оставались в зале, трезвые и с подозрением на меня посматривающие.

Не обращая на них внимания, я попросила у хозяина кружку пива, и пока он наполнял ее из бочонка, поинтересовалась, давно ли Янко у него работает.

— Откуда, морской змей его заешь, мне знать? — услышала я сварливый ответ. — Несколько месяцев, наверное. А кажется, будто целую вечность. Этого хромоногого урода никогда нет, когда он нужен.

Вот тут-то я и поняла, что раньше привлекло мое внимание. Нога Янко… Меня затошнило еще сильнее. Одним глотком осушив кружку — в этом я действительно нуждалась, — я поднялась в комнату Флейм.

Цирказеанка, похоже, принимала гостей, хотя время, должно быть, шло к двум часам ночи. Ее комната была полна народа: Датрик еще не ушел, к нему присоединились Тор и Рэнсом, а взъерошенный и сонный дастелец — по-видимому, Руарт Виндрайдер — сидел на подоконнике. Я взглянула на Флейм, которая слабо улыбнулась мне, и с облегчением отметила, насколько лучше она выглядит. Девушка все еще была слаба, но румянец вернулся на ее щеки. Я бросила взгляд на Руарта, потом перевела глаза на Датрика. Флейм поняла мое безмолвное предупреждение, хотя ей и не были известны причины моего беспокойства. Она еле заметно кивнула, и я вздохнула с облегчением. Мне было нужно, чтобы Флейм догадалась, как важно скрыть от Датрика то, что Руарт обладает разумом, и я благословила богов за ту легкость, с которой мы с Флейм без слов понимали друг друга.

Теперь я могла обратить внимание на остальных. Датрик раздраженно хмурился, надутый, как выброшенная на берег рыба-кузовок; впрочем, не каждый смог бы заметить признаки его недовольства, хотя для меня они и были очевидны. Он стоял, высокомерно выпрямившись, брови его взлетели так высоко, что почти касались волос, а глаза обрели синеву грозовой тучи. Рэнсом, красный как рак, смотрел на него, стиснув кулаки. Руарт вертел головой, посматривая на советника то одним синим глазом, то другим. Тор прислонился к подоконнику рядом с дастелцем, сложив руки на груди; на его губах играла еле заметная циничная улыбка. Он единственный сохранял самообладание — до того момента, когда заметил выражение моего лица.

— Блейз, что случилось?

— Ниамор мертв. Дун-маг до него добрался. — Я повернулась к Датрику. — Ниамор был тем моим другом, о котором я тебе говорила. Думаю, он узнал, кто нам нужен. Это…

Датрик поднял руку, чтобы остановить меня:

— Давай продолжим этот разговор наедине, Блейз. Я оглянулась на остальных:

— Нет. С какой стати? Флейм и Новисс оба пострадали от его магии, а Тор — мой друг. — К моему удивлению, Датрик враждебно смотрел именно на Тора. Сначала я подумала, что его разозлил Рэнсом, теперь же поняла свою ошибку. Именно Тор вызывал раздражение, даже ненависть советника. За время моего отсутствия случилось что-то, что превратило прежнее безразличие хранителя в недоверие и приязнь. Я пожала плечами и продолжала: — Это Янко, слуга в гостинице.