Ромашки для королевы - Оксана Демченко Страница 54

Гном принял меч и долго рассматривал.

– Мне Рртых подарил, – кивнул воевода. – Дорогой подарок, и вернуть было нечем, но ваш младший упрям, я быстро сдался. И не жалею, жизнью этому клинку обязан. Спас от ведимов нас эльф по имени Орильр, которого я и не видел, но вот дожил до подмоги я только благодаря мечу. Год уже рыжий там один магов донимает…

– То есть жив, – довольно кивнул Збыр.

– Еще бы, – обрадовался Эфрых. – Я даже не сомневался.

– Здорово врешь, отец, – уважительно хмыкнул знахарь. – С душой. Брав, мы же его похоронили, уже четвертый год как сомнениями мучаемся. Завалило шахту…

Кэльвиль устроился на траве перед бревном и стал вместе с Бравом слушать историю подгорной жизни, изредка оглядываясь на лучников. Гномы говорили обстоятельно и явно не пытались скрыть своих бед. Порой это давалось им трудно. О короле оба предпочли бы не упоминать, но как обойти самое страшное? И они не обходили. Упомянули и обвалы, и Синий город, и предстоящую войну.

Брав вернул клинок в ножны и в свою очередь рассказал о спасении посольства егеря Мартига, атакованного ведьменями в горах гномов. О походе на юг и обучении Рртыха в Круге мудрых, о своем возвращении домой и бое с четырьмя ведимами.

Он проспал после ранения пять суток. Кэльвиль неспешно вел коня и приглядывался к лесу. Он был один, ничто не отвлекало внимания. Зато старый ворон позволял следопыту буквально взглянуть на чащу сверху, используя древнюю магию. Эльф смотрел, напевал заклинания дальнего наблюдения, изучал деревья – и ощутил то, из-за чего теперь гонял людей до седьмого, как у них принято говорить, пота.

Это не имело названия в знакомых ему понятиях эльфов. Начиналось оно от башни Ордена, дорогу к которой указал Орильр. Сам светловолосый описывал увиденное как «след зла».

Сперва он приметил черную копоть на древесных стволах, словно лес горел. Кое-где завяли цветы, высохли гроздья рябины, пожухла листва. На некоторых ослабевших деревьях осень до срока зажелтила и осыпала кроны. Следопыт заинтересовался и, поскольку Брав уже очнулся и мог подождать, убежал проверить след.

От башни горелая тропа вела на юго-запад, и шла ровно, как по ниточке – словно для создавшего гарь нет оврагов и завалов. Эльф быстро прикинул направление и понял, что знает, где оборвется след. В вымершей до единого человека деревушке, название которой забыли, не желая упоминанием накликать беду, и теперь знали мертвое и брошенное место как Черную гарь. Оттуда след не пошел дальше, это эльф знал точно – сам был в тех места только что. Он проверил лес правее и левее темной полосы. И нашел обратный след. Куда более слабый – ширина почерневшей тропы съежилась вдвое. Потом след уперся в поляну, где незримое встретили те, кто его давно ждал – ведимы.

– Это был демон, – кивнул Кэльвиль, вмешавшись в беседу. – Его интересовало тело взрослого или ребенка, лишенного полноценного рассудка. И что-то не получилось. Потом ослабевшее зло встретили ведимы, напоили силой и повели на север, диким лесом. Я довез воеводу и сбегал по следу. Не до конца, и так понятно. К вам он ведет, под горы. Видимо, в Синий город. Ладно, пора мне, лучники скучают. А эта застава ближняя к тропинке зла, так что надо быть наготове.

– Что не удалось здесь, вддыхры получили там, в Синем, – хмуро бросил Збыр. – Мой младший внук родился темным и зло воспользовалось его телом. Эх, кривая кирка, и тяжело же на душе! Ну, а у оллфов, то есть эльфов, – что?

– Тоже не сильно хороши дела, – усмехнулся Брав. – Но Орильр, которого я так и не видел, ушел туда разбираться. Крепкий мужик, трех ведимов, по-нашему – ведьменей, один он и положил. Думаю, с эльфами он все решит. Мы ждем его. Обещал быть тут зимой. Оставайтесь. Теперь не время для путешествий – распутица, холода и немирье. Гномов на юг одних пустят едва ли. И Эрхой – гнилая земля, хоть так и не говорят о соседях.

– Знаю, – тоскливо вздохнул Эфрых. – Было дело…

– Уважаемый Эфрых, а почему вы не можете вразумить нынешнего короля гномов?

– Разделено от века, – виновато буркнул тот. – Король управляет гномами, старый правитель, передавший власть сыну или внуку, ведает их достоянием, а знахарь отвечает за здоровье душ и тел. Ставший королем выделяется из семьи и отцу-деду более не подвластен, иначе как ему править? Мой сын, Збыр, имеет одно право – он может собрать Стальной город и объявить нового короля, сына прежнего, если его примут норники. Когда Кныттф стал чудить, мы обдумывали такую возможность. И затянули дело, засомневались. А тем временем Рртыха упекли в нижние шахты.

– И что бы ни говорил мой сын, дело не в послах, не в желании уберечь малыша, – усмехнулся Збыр. – Он боялся потерять корону и спрятал наследника от нас, чтобы сохранить венец. А потом заставил барабаны сказать свое слово. Когда война объявлена, он – выше всех.

Брав кивнул. И подумал, что теперь наверху, в союзе с людьми, три самых главных гнома подгорного мира – бывает и так. Стало быть, война становится весьма смутным делом. Вразумят они короля. Или переупрямят – а у гномов это почти одно и то же.

Значит по-прежнему главная беда – ведимы, ведьмени, вддыхры – как не назови, одна мерзость… И пока непосильная.

Сколько их, что происходит в загадочном Синем городе, какова сила демона, обретшего плоть? И почему он полз к Старому мху, городу на южном тракте, и вдруг развернулся? Кэльвиль полагает – надо еще раз поговорить с Орильром и выяснить, что собой представляет его странная жена. Демону ведь все равно, чье тело занять – он может и в женском отменно себя чувствовать. И, как сказал мастер, теперь, оставшись без «братьев», сгоревших дотла в древнем ларце, даже предпочел бы такой вариант. Понадеялся бы на возрождение всей гнусной породы…

Много вопросов.

* * *

Нильэса-а-Кав еще раз глянула в зеркало и осталась довольна результатом. Лениво усмехнулась – как всегда, она безупречна. Есть вечная красота – настоящая, вне моды. Она не надоедает и не перестает восхищать. Завораживает и подчиняет, укладывает к ногам самых гордых и вынуждает их унижаться. Приятно смотреть на то, как по тебе сходят с ума. И гнусному а-Тэи пора вспомнить свое место.

Серебряные волосы уложены в прическу, столь любимую бывшим мужем, удручающе простую, но к алмазам диадемы и длинных тяжелых сережек очень подходящую, – что есть то есть. Плечи у нее мраморные, это скучно слушать от каждого. Зато смотреть на плечи – весьма не скучно. Пусть смотрят, и этот тип, оказавшийся едва ли не королем, и его уродливая подёнка-любовница. Великолепное платье глубокого зеленого цвета подчеркивает ее фигуру. А разрез позволяет оценить – и ноги без изъяна. Туфли, перчатки, еще один браслет с алмазами… Ну вроде всё. Теперь можно пойти и глянуть, кому этот муж бывший – ей или жалкой человеческой ведьме. Прибежит Орильр, куда он денется. Говорят, его подёнка черна и тоща, как щепка. И за мужем мешок походный таскает. Выслуживается, хочет полезной быть, раз личиком не вышла. Да и умом, пожалуй…

Иначе не стала бы и держаться за то, что может быть полезно госпоже а-Кав. Обычно умные ей уступают. Она берет, играет и бросает – от скуки. Жить вообще довольно-таки тоскливо, особенно когда тебе уже пятнадцать веков. Это гораздо больше, чем необходимо для того, чтобы научиться управлять мужчинами. Очень предсказуемыми.