Сточное время - Владимир Холкин Страница 54

Он вернулся на свое место. Малявка с косичками следила за ним настолько заинтересованным взглядом, что он не удержался и показал ей язык. Девочка прыснула и стала теребить бабушку за рукав. Егор отвернулся и уставился за окно, сделав озабоченное лицо. Электричка двигалась по широкой дуге, и гора Ящерка нехотя подставляла наблюдателю другой бок, словно ее насадили на чудовищный вертел. Подгнивающие поля, изрезанные проселочными дорогами, тянулись до самого горизонта. Колеса мерно стучали, и Егор не заметил, как задремал.

Его разбудил толчок. Точнее, это был мимолетный спазм, из-за которого на секунду сбилось дыхание, внутри возникло ощущение пустоты, а перед глазами пробежала легкая рябь, как бывает на телевизионном экране, если легонько тряхнуть антенну. Понятно, прошли мембрану… Егор огляделся. Кажется, переход почувствовал только он. Остальные ничего не заметили, только девчонка озиралась с некоторым испугом. Ну, правильно, у детей восприятие очень тонкое. И рычание в ящике рядом с ней стало каким-то нервным. Что там за зверюга такая? Ага, а вот и мужик оторвался от ноутбука, потом надавил на кнопку и с досадой захлопнул крышку. Глюки начались, а как ты хотел?..

За окном на первый взгляд не наблюдалось никаких изменений. Те же поля и редкие лесополосы, по дороге ползет неказистый грузовичок. Разве что в полях подозрительно многолюдно. Дождь, судя по всему, сюда не добрался, и в облаках синеют просветы. Поезд промчался мимо ближайшей группы, но ни один работник даже не поднял головы. И двигались они какой-то слишком ровной шеренгой, словно построились для штыковой атаки. Никто не отставал и не останавливался, чтобы потрепаться с соседом. Тяпки равномерно опускались на землю. Ничего себе, дисциплина. А ведь по возрасту похожи на старшеклассников. У них же вроде сейчас экзамены? Хотя, стоп — это в Чернодольске экзамены, а здесь, похоже, свои порядки. Их нравы, как говорится.

И вот теперь самое время познакомиться с местной прессой. Узнаем, чем дышит народ в славном городе Тыквин Яр. Егор извлек из сумки «Футбольное время». Журнал заметно усох, а краски поблекли. Теперь он назывался «Сельский труженик», и на обложке вместо Месси красовалась задумчивая пейзанка с длинной косой. На заднем плане какой-то тип («под ногтями чернозем, сразу видно — агроном») интеллигентно беседовал с комбайнером. Над этой группой расходились стилизованные солнечные лучи.

Самая большая статья была озаглавлена: «В будущее — с Учителем». Егор прочел наугад абзац в середине текста: «…Ветер бьет в лицо, и мы отворачиваемся, цепляясь за поручни, не в силах противостоять его яростному напору. И только Учитель застыл подобно скале, глядя сквозь туманную пелену. Несмотря на штормовую погоду, он лично сел сегодня на катер, чтобы изучить обстановку на побережье. Сейчас здесь пусто и холодно, но он знает — пройдет еще несколько месяцев, и заработает рыбоконсервный завод, появится молочная ферма и зерновое хозяйство. Учитель говорит нам об этом и улыбается своей неповторимой светлой улыбкой. Эта улыбка освещает каждый дом нашей необъятной страны, она, как солнце, несет тепло и заботу. Ведь, по сути, мы все — его любимые дети, 130 миллионов детей…»

Дальше был фоторепортаж с огромного стадиона. Егор не сразу признал столичные «Лужники» — здесь они, похоже, не удостоились реконструкции. На газоне собралось немыслимое количество молодежи с флагами и разноцветными зонтиками. Тысяч сорок, не меньше. Перестраиваясь и поднимая зонтики над собой, они формировали замысловатые узоры и надписи. Что-то вроде: «Сомкнем ряды в год великого юбилея!» О каком юбилее речь, Егор без подсказки не уловил. Потом цветные лоскутки на арене образовали гигантский портрет мужчины с мудрой улыбкой и благородной сединой на висках.

На последних страницах журнала нашлись рецепты, кроссворд и две шахматные задачи. Но больше всего Егора поразила карикатура в лучших традициях Кукрыниксов. На рисунке была государственная граница. По одну сторону от нее все было в угольно-черном цвете, а по другую — в красном. С черной, вражеской, стороны лезли какие-то уроды со свинячьими рылами. На красном поле им противостоял богатырь с простым крестьянским лицом. Он был в военной форме, а в руках держал металлический ящик с коротким дулом. Из дула вырывался широкой луч, и черные твари, которых он зацепил, корчились и сгорали, как вампиры в солнечном свете. И самое интересное — убийственный ящик до боли напоминал контейнер, который сейчас лежал у Егора в сумке! Разве что штуковина на рисунке была побольше размером и сделана погрубее.

«Ешкин кот, — подумал Егор, — это что же я такое везу? Нет, имея такой багаж, с платформы я ни ногой…»

Электричка между тем осторожно подкатила к вокзалу. Станция, прямо скажем, не поражала воображение. Одноэтажное здание, выкрашенное в какой-то тоскливо-целомудренный цвет, деревянные скамейки, табличка с надписью: «Касса». Аккуратно подстриженные кусты. «Чистенько, но бедненько, — резюмировал Егор свои впечатления. — Хорошо, что стоим недолго».

Он засек время и вышел на подметенный перрон. Здесь было градусов на пять теплее, чем в Чернодольске. Егор оглянулся на свою электричку. Сейчас она была выкрашена поверху в ярко-желтый, а понизу — в красный цвет. Логотип РЖД исчез, а конструкция вагонов стала грубее и проще. «У нас такие, пожалуй, полвека назад ходили», — прикинул Егор, глядя на толстомордый локомотив с уродливыми прожекторами.

На станции было три небольших перрона, и электричка из Чернодольска сейчас стояла возле того, что был дальше всех от кассы. Местные не замечали ее в упор. Не потому, что электричка была невидима — просто в глазах аборигенов она сразу стала привычной и неотъемлемой деталью ландшафта, за которую не мог зацепиться взгляд. И так происходило на каждой станции. Физический механизм этой мимикрии оставался для Егора загадкой.

Он курил и смотрел, как на соседнем перроне медленно собирался народ. На женщинах были простые платья из ситца, а мужчины носили темные брюки и рубашки с короткими рукавами. Почти все почему-то стояли молча, и было довольно тихо. У входа на платформу Егор заметил молодую бабенку в форменной рубашке и юбке. Кажется, она проверяла билеты, делая при этом какие-то указующие жесты, как регулировщик на перекрестке. Пассажиры послушно повиновались. К вокзалу подкатил автобус — разбитый округлый «пазик». Из него выгрузились еще человек пятнадцать и побежали к кассе. В полукилометре от станции виднелось какое-то серое здание без балконов. Дальше торчала заводская труба.

В торце перрона, на котором стоял Егор, маялась какая-то группа из пяти человек. Трое были в фуражках и зеленоватых мундирах, а остальные — в цивильных костюмах, но тоже с военной выправкой. Они озабоченно хмурили брови и временами, прикладывая ладонь к козырьку, смотрели в ту сторону, откуда пришла чернодольская электричка. «С такими мордами, — подумал Егор, — никаких удостоверений не надо». Чего они тут столпились? В это время из вагона выскочил давешний парень с тубусом и, воровато озираясь по сторонам, двинулся к загадочной группе. «Чертежник» был от них уже в трех шагах, когда все пятеро буквально подпрыгнули и уставились на него, как будто он только что соткался из воздуха. Впрочем, старший быстро пришел в себя и что-то быстро спросил. Парень самодовольно осклабился и передал командиру тубус. Вояки и штатские прямо-таки вцепились в футляр, и вся группа двинулась к неприметным автомобилям.