Некромагия - Илья Новак Страница 54

Альфар потер царапину, оставшуюся на его лбу от рукояти меча Хуго Чаттана.

— А помнишь компас, который достался нам от отца? Компас и тот мешочек, что был с ним? Мы еще долго пытались сообразить, какое применение им можно найти...

Некрос задумался.

— Да, — произнес он, наконец. — Мы воспользуемся им. Но как нам... Аль, у нас есть шпионы среди гноморобов?

— Нет. Хотя за кварталом, конечно, следили. И один карла, часто отлучающийся оттуда, привлек внимание соглядатаев. Тогда я не придал сведениям особого значения, но теперь... Брат мой, брат мой! Ты выглядишь по-другому и ведешь себя не так, как раньше. Почему ты столь серьезен и угрюм? Что тревожит тебя?

Некроса тревожило многое. Изменения начались в нем после схватки с шаманом на кладбище, теперь аркмастер как бы со стороны с холодным любопытством наблюдал за самим собой. Смертный чад и музыка безумия не исчезли, их следы остались в Черморе, будто серый налет на воске его сознания — и налет этот постепенно разрастался, твердел. Некрос чувствовал, что грубое и жесткое колдовство шамана помогло ему лучше постигнуть суть некромагии, подобраться к ее глубинным истокам. Сейчас аркмастер глядел на мир по-другому. Временами ему чудилось, что он видит темные нити смерти, зачатки еще не начавшегося разложения во всех окружающих предметах и людях. Раньше он часто улыбался — хотя это никогда не была искренняя, радостная улыбка, скорее ирония или цинизм, — но теперь ощущал, что губы отказываются изгибаться соответствующим образом.

Темный налет, подобно островкам тины, расползающийся по его сознанию, и устрашал, и манил Некроса. Аркмастер хотел увидеть Риджи Ана. И в то же время он боялся увидеть ее. Риджи была источником невидимого света, который мог повредить некромагии, все глубже пропитывающей тело чара.

Размышляя обо всем этом, Некрос Чермор ничего не ответил Альфару. Приказав Зобу следовать за ним, чар покинул, комнату.

Мастер Бонзо встретил их улыбкой. Облаченный в штаны и фартук, он стоял над диковинным металлическим устройством, состоящим из захватов, шипов, острых спиц, крючков, лезвий и пилочек — все это висело на больших и малых пружинах, натянутых в изогнутой раме. Еще там присутствовало кожаное седло с ремнями на пряжках и зажимные скобы для конечностей.

Лиловый свет сочился сквозь стены кузницы, в нем сновали мушки. Их стало куда больше, звеня, они клубились над новым устройством кузнеца. Бонзо положил его на деревянную станину возле подвешенной к потолку клети. Худые волосатые руки его напоминали палки, обмотанные веревками: не слишком крупные, но твердые, полные силы мышцы натягивались под кожей, за долгие годы потемневшей от навсегда въевшейся копоти.

— Чем это ты занят? — спросил Некрос.

— Я назову ее Диворама, — откликнулся Бонзо.

— Рама для девы? — не понял аркмастер.

Кузнец досадливо дернул себя за бородку.

— Нет-нет, не «дева», а «диво», что намекает на, э-э, исключительную великолепность, прекрасность и ценность данного устройства, имеющего, как вы, конечно, заметили, общий вид рамы. Но дева... Что же, не скрою, дева мне сейчас пригодилась бы. Да что говорить, молодой аркмастер, дева совершенно необходима, желательно, чтобы она была у меня уже в ближайшую ночь. — Бонзо показал на клеть. — Как видите, она пуста, а мою Дивораму нужно испытать.

— Ты скоро получишь хорошую, крепкую деву, — заверил Некрос.

— Прекрасно, прекрасно! — обрадовался Бонзо. — Крепкую и хорошую, говорите вы? Заранее предвкушаю сладость общения с ней. Думается, я останусь доволен, вполне доволен.

Еще несколько дней назад двойственный смысл этого диалога позабавил бы Некроса, но сейчас чар остался серьезен. Бонзо вполне искренне полагал, что наилучшее использование для хороших молодых дев — это сначала поместить их в висящую на цепи клеть, а после опробовать на них какое-нибудь из новых приспособлений.

— О, это ваше чудо! — произнес мастер, в облаке звенящих мушек обходя лича. — Как прошло испытание, как мой Трудяга?

Он пригляделся к напильнику, озабоченно потрогал царапину на крюке и заключил:

— Все держится крепко, не так ли?

— Что ты успел сделать? — спросил аркмастер.

Бонзо снял с рук лича инструменты и вернулся к верстаку.

— Начнем с доспеха. — Вновь подступив к Зобу, кузнец нахлобучил ему на голову покатый шлем.

— Я бы не хотел перегружать этого молодца. Обычный человек может при необходимости снять с себя доспех, но для нашего дорогого Зоба это будет затруднительно. Посему я решил совместить металлические части с неметаллическими. Как я понимаю, Зоба невозможно убить, просто проткнув его, но ведь многочисленные раны — тем паче, если они будут рубящими — могут привести к выпадению различных кусков плоти из тела. Возможно, вы знаете, что пластины принято закреплять на кожаной основе, однако в таком случае они могут не только смяться — хороший удар пробьет их, к тому же лучник или арбалетчик способен, метко прицелившись, попасть в места стыков. Потому я пошел иным путем: как видите, пластины спрятаны под кожей. Теперь клинок будет при ударе застревать в ней. Поглядите, аркмастер. Первое — шлем. Он сварен из железных ромбов, поверх идет кожаный колпак. В нем восемь прорезей по кругу, через них наружу выходят лезвия. Спереди выступ в форме клюва, защищающий лицо. А вот здесь у нас, смотрите-ка... конский хвост! Замечательная деталь, вы согласны? Хвост разрубить невозможно никаким клинком, я, во всяком случае, не слыхивал о подобном подвиге.

Мастер отступил, окинул взглядом лича в надвинутом до бровей шлеме, с пышным хвостом, свесившимся до плеча. Оставшись вполне довольным, Бонзо взялся за доспех.

— Теперь — ошейник для защиты шеи. Вот нагрудник, а тут у нас наспинник. Ниже полуобручи, которые позволят нашему дорогому Зобу сгибаться. Бока прикрыты сплошными пластинами вроде вон той, что на верхней части груди. Коль скоро Зоб не сам все это надевает, то правая пластина впаяна в общий, э... в общую конструкцию. Вы понимаете, молодой аркмастер? Мы имеем поддоспешник, сверху металл, снизу — покрывающую бригандину кожу — к этой-то коже я и приклепал пластины. А левая пластина присоединена к грудной створке, со спинной же ее при надевании соединяют застегнутые пряжки, да еще шнуровые завязки. И плечевая лопасть...

— Бригандина? — перебил Некрос.

— Что? — мастер Бонзо замер с приоткрытым ртом. Глаза кузнеца горели воодушевлением. — Ах, да! Бригандина — так это называется. Прошу вас, не сбивайте меня, молодой аркмастер! Что еще... да! На плечах — погоны, также приклепанные к коже изнутри. Руки и ноги — трубка из полуобручей, да еще раковины на локтях и коленях. И вот еще, вы умилитесь этой детали — кольчужные шорты. Ну и, кроме того, поскольку вот эта область тела особенно дорога сердцу каждого мужа, я сделал штаны, особые штаны, оснащенные сзади вот такими выгнутыми тарелками, а здесь, посередине спереди, такой, видите, забавной железной раковиной...