Оловянная принцесса - Филип Пулман Страница 54

Они остановились. Между двумя высокими домами на некотором расстоянии от них виднелась скала с вершиной, ясно белеющей на фоне темного неба.

— Отлично, — сказал Джим. — Она будет нам ориентиром. Прежде всего отправимся в кафе «Флорестан». Вперед! Шагайте живее и спрячьте головы в капюшоны плащей.

Через пятнадцать минут Бекки и Аделаида уже стояли в тени под козырьком кафе. Джим нагнулся, набрал в руку пригоршню снега и стал оттирать лицо от пыли и грязи. Потом, решив, что его вид уже должен быть не так страшен, толкнул дверь и вошел в дымную, пропахшую пивом теплоту кафе.

Народу было много, но обычной расслабленной атмосферы не чувствовалось; люди шумели, но никто не смеялся, повсюду виднелись нахмуренные и унылые лица. Пара человек мельком поглядела на Джима, который, лавируя между столиками, направился в дальний угол кафе, где сидели студенты, и положил руку на плечо Карлу.

Тот аж подскочил на стуле:

— Джим! Слава тебе господи! Садись с нами…

— Не сейчас. Добрый вечер, господа. Карл, можно тебя на минутку?

Карл последовал за Джимом к выходу.

— Что случилось? — спросил он шепотом, когда они очутились на улице. — Тебе известно, что королева пропала? Слухи ходят самые невероятные. Говорят, Гедель задумал ее расстрелять… А это кто?

Аделаида сдернула капюшон и шагнула вперед. Свет от газового фонаря, висевшего над дверью кафе, упал на ее лицо.

Карл со свистом втянул воздух, потом попытался низко поклониться, но Джим схватил его за руку:

— Только не здесь. Есть в кафе укромная, безопасная комната? Мы только что сбежали из замка. Нам нужно поесть, попить и обогреться, но мы не можем просто так войти и сесть в общем зале.

Карл кивнул:

— Погодите минуту. Я скажу Матиасу, чтоб он открыл заднюю дверь, — она за углом, в переулке.

Он вернулся в кафе; через две минуты дверь в переулке открылась, и Карл провел гостей в маленькую комнату, где дышала теплом изразцовая печь, на накрытом чистой клетчатой скатертью столе светила лампа, и полосатый кот мурлыкал в кресле.

Карл галантно согнал кота, и Аделаида, поблагодарив, села.

— Я сказал Матиасу, хозяину. Он будет держать язык за зубами. Вот только принесет сейчас супу и бутылку вина. Позвольте плащ, ваше величество.

Раздался деликатный стук в дверь. Карл открыл, и в комнате появился хозяин с огромным подносом, который он сперва поставил на стол, а потом низко поклонился Аделаиде. Это был плотный голубоглазый человек лет около пятидесяти. Он был поражен, как ребенок в Рождество, получивший подарок от Деда Мороза.

— Мадам… Ваше величество… надеюсь, вы простите мне убожество этого приема… если понадобится что-нибудь еще, дайте мне знать, и я тотчас подам. Вы здесь в безопасности, ваше величество… ну, как в собственном дворце.

— Надеюсь, что даже безопасней, — отвечала Аделаида на своем уже довольно приличном немецком. — И я никогда еще не встречала такого теплого гостеприимства. Благодарю вас.

Хозяин снова поклонился и вышел. Он принес суп, хлеб, вино, и, пока трое гостей ели, Карл откупорил бутылку и наполнил бокалы.

— Клянусь Богом, — воскликнул Джим, — никогда еще не ел такого вкусного супа! Я мог бы один уничтожить целую кастрюлю. Когда вы ели в последний раз?

— Сегодня утром, — отвечала Бекки. — Джим, представь, они хотели отравить ее. Королеву!

Она рассказала все, как было, и Джим мрачно переглянулся с Карлом. Потом Карл рассказал им о битве у грота и двух погибших студентах. Джим был вне себя от ярости.

— И вдобавок эта женщина! Мы не должны были позволить ей кануть в этом ужасном черном подземелье.

— Ничего нельзя было сделать, — возразил Карл. — Мы потом пытались узнать, что с ней стало. Расспрашивали всех лодочников и паромщиков — на случай, если бы ее вынесло в реку. Но…

Карл не договорил, так как раздался внезапный стук в дверь. Он вскочил на ноги, Джим, выхватывая револьвер, тоже. Но это оказался лишь студент, друг Карла, запыхавшийся, с дурными вестями.

— Прошу прощения, — трясущимся голосом начал он, торопливо поклонившись королеве. — Я только что с вокзала Тристан-Брюкке. Вокзал окружен, никого не пускают внутрь, на него беспрерывно прибывают эшелоны с севера. Мне удалось тайком пробраться и увидеть, что там творится: там разгружаются немецкие войска, много сотен солдат с винтовками. Я выбрался наружу и бегом сюда… Но, ваше величество, что тут происходит?

— Спасибо, Андреас, — горячо сказал Карл. — Ты молодец!

Но взгляд у него был такой, будто все эти новости просто не умещаются в его голове.

— Что же нам теперь делать? — спросил он, повернувшись к Джиму.

— Вот что, — произнесла Аделаида. — Сколько ваших друзей находятся сейчас в кафе?

— Около дюжины.

— Они вооружены?

— Большинство из них. Они будут сражаться хоть с оружием, хоть голыми руками.

— Я в этом не сомневаюсь, герр фон Гайсберг, — сказал она. — Мне нужна помощь, чтобы осуществить мой план. Я придумала его еще в замке как единственное средство остановить барона Геделя. Но сейчас это оказывается еще важнее. Я имею в виду флаг.

Джим поглядел на нее, и внезапно его осенила догадка. Она заметила, как он улыбнулся, и продолжала:

— Пока Красный Орел в моих руках, Рацкавия свободна. Я хочу сделать то же, что сделал Вальтер фон Эштен в 1253 году. Мы не сможем защитить скалу против гаубиц и пушек. Но мы можем увезти флаг в Вендельштайн и собрать народ там. Именно это я и хочу сделать. Вы поможете мне?

Карл кивнул, весь пылая от волнения.

— Я сейчас приведу остальных, — сказал он и вышел.

Джим глядел на Аделаиду с истинным восхищением. Запыленная, небрежно одетая, она выглядела красивее, чем все девушки, которых он когда-либо видел; и в то же время он узнавал в ней ту робкую, хрупкую девочку, которая много лет назад вошла в контору его хозяев, ища Салли. Волнующаяся, не смеющая громко вымолвить слова, она тем не менее была одержима той же решимостью, которая владела ею сейчас; но сейчас она была воплощением целого народа — гордая, гневная, прекрасная. Она улыбнулась ему, и он знал, что означает эта улыбка: «Я доверяю тебе, Джим. Мы справимся». И он улыбнулся ей в ответ.

Студенты один за другим входили в переполненную заднюю комнату кафе «Флорестан». Они преклоняли колени перед Аделаидой и целовали ей руку в знак своей преданности; они толпились вокруг стола, выглядывая из-за плеча друг друга и стараясь не задеть локтями и не сбросить на пол развешанных по стенам украшений, и ловили каждое слово королевы.

Она говорила быстро по-английски, а Бекки переводила. Она рассказала им, что их цель — спасти флаг, священный символ их страны, чтобы он не попал в руки врагов. Любой, кто не хочет участвовать в этом предприятии, может сейчас встать и уйти, без всякого урона для своей чести; те, которые остаются, подвергают себя великой опасности, они могут не дожить даже до утра.