Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Дмитрий Емец Страница 54

Сыновья Гоярына не смогли удержаться в воздухе и по примерувсех драконов, попавших в бурю, стали искать себе убежище. Единственнымподходящим убежищем оказались их собственные ангары, где ими немедленнозанялись драконюхи.

Ванька и Ягун, сброшенные ураганом с пылесоса, повисли наускоренных тормозящих заклинаниях. Ураган швырял их из стороны в сторону, и вего завываниях угадывалась чья-то непреклонная воля.

Когда Ванька почти уже лишился надежды, что когда-нибудь егоперестанет швырять, ураган внезапно стих. Напоследок тугая петля свистазахлестнула Ваньку и Ягуна и бросила к ногам Соловья О.Разбойника. Сверху,почти на голову Ягуну, упал его пылесос. Единственный глаз Соловья О.Разбойникасердито перескакивал с играющего комментатора на Ваньку. Ягун увидел, как спеска один за другим поднимаются игроки младшей сборной. К некоторым из нихбегут санитарные джинны.

– Вы сорвали тренировку! Едва не оставили Тибидохс безкоманды. Я не пытаюсь найти в ваших поступках логики. Я лишь спрашиваю:зачем?!! – сказал он с раздражением.

Послышались торопливые, точно воробьиные, удары крыльев, ина колени сидящему на песке Ваньке опустился Тангро. Неизвестно, где онпереждал бурю, но вид у него был бодрый. И произошло странное. Соловей вдругнеуклюже – мешала негнущаяся нога – лег на песок и совсем близко посмотрел на Тангро.Того, что тот дохнет пламенем, Соловей почему-то не опасался. И, ощущая это,дракончик вел себя паинькой.

Ванька застыл. Он не верил своим глазам. Круглое, щетинистоелицо Соловья сморщилось. Из невидящего глаза, в который ударила когда-то стрелаИльи Муромца, по щеке скатилась слеза.

– Что с вами? Что случилось? – забеспокоилсяВанька.

Соловей не ответил. Медленно, очень медленно он поднял рукуи потянулся к Тангро. Дракончик, не любивший прикосновений, выпустил из ноздрейпредостерегающую струйку дыма.

– Осторожно! Он так не любит! – предупредилВанька.

Рука Соловья на несколько секунд застыла, а затем втроемедленнее продолжала приближаться. Делая пальцами ритмические движения, онзавораживал дракона, удерживая его от огнеметания. Наконец палец Соловьякоснулся носа Тангро, остановился на минуту, закрепляя успех, и уже решительнеескользнул по спине, не касаясь раскаленных зубцов.

– Пелопоннесский малый… Прекрасная благородная порода!Но откуда он у вас? Я думал, их всех уничтожили, – любуясь им, спросилСоловей.

Голос у него взволнованно дрожал. Драконы для драконбольноготренера были тем же, чем кони для опытного лошадника. Его воздухом, его жизнью.

– Уничтожили? Кто?

– Никто не знает. Пелопоннесских малых всегда былонемного. Самое большее – несколько десятков. Редкая порода. Умные, неугомонныесоздания. Единственные ныряющие драконы… Прекрасно приручаемые,сообразительные… Столетиями они жили бок о бок с магами, как домашние звери. Апотом, где-то около века назад, началось это, – отвечал Соловей.

– Убийства, да?

Тренер отвел взгляд в сторону, точно стыдясь глядеть наТангро.

– Да. Их находили мертвыми каждое утро. Первое времяникто не придавал этому значения, поскольку погибали они в разных странах,незаметно, а никто никогда не вел статистики. Лишь много времени спустя, когдапелопоннесских малых осталось меньше двадцати, кто-то отметил странноеобстоятельство. Все драконы были уничтожены одинаково.

– Как? – быстро спросил Ванька.

Соловей зачерпнул горсть песка и, сильно сжав его, пропустилмежду пальцев.

– Превращены в камень и разбиты, буквально раскрошены впесок. Последних драконов пытались защитить, но это ни к чему не привело.Кто-то выслеживал их по одному и беспощадно убивал. Порой между нападениямипроходили годы, а порой уничтожали по два дракона в ночь…

Тангро резво повернулся, погнавшись за своим хвостом. В лицоСоловью полетел песок.

– Хороший мальчик… резвый малыш… – с нежностью,которую редко можно было услышать в его голосе, сказал тренер.

– И их уничтожили всех?

Соловей кивнул.

– Признаться, пока я не увидел этого, был уверен, чтопелопоннесских драконов вообще не осталось… Вы показывали его Тарараху? Тольконе забудьте его подготовить! Старина придет в такой восторг, что станетобщественно опасен. Ну да мне пора! Пойду посмотрю, кто из моей команды уцелелпосле налета этого чудовища. Пока, малыш!

Соловей грузно поднялся с песка и, отряхнув руки, направилсяк трибунам. Дважды он оглядывался на Тангро и качал головой. Он был уже почти упрохода для арбитров, когда Ванька нерешительно окликнул его:

– Послушайте! Вы сказали, что пелопоннесские малыевсегда жили рядом с людьми!

Соловей остановился и тяжело, в два приема, повернулся кнему.

– Именно так я и сказал. Я от своих слов неотказываюсь, – подтвердил он.

– А для чего их использовали? – спросил Ванька.

– О чем это ты, парень? – не понял Соловей.

– Ну каждый же вид для чего-нибудь нужен? Древние маги– народ довольно расчетливый, не так ли? Жар-птицы освещали двор ночами,горбунки опекали неудачников, даже гарпии и те оповещали мага в лесу, чтокто-то к нему приближается… – несколько путано пояснил Ванька.

Соловей ответил не сразу.

– Эти-то? Ну с ними на птиц охотились. Или когда нужнобыло найти что-то на дне… Они совсем не боялись воды, что уникально длядраконов. А что? – В голосе Соловья послышалось, пожалуй, легкое, едвауловимое напряжение.

– Да нет, ничего. Просто спросил, – сказал Ванька.

* * *

Обратно в Тибидохс Ванька возвращался кружным путем черезпарк. Он сказал Ягуну, что ему хочется пройтись и подумать. Ягун кивнул и умчалсяна ревущем пылесосе.