Изольда Великолепная - Карина Демина Страница 54

Интересно, если на похороны, то их переписывать будут или просто уточнения разошлют?

Вода была горькой.

– Эй… – Я заметила тень, отделившуюся от стены, но не испугалась.

Это не потому, что наша светлость бесстрашная. Просто кому здесь быть, кроме прислуги и кота? На кота тень определенно не походила.

– Вы не могли бы послать кого-нибудь за доктором?

Я поняла, что не могу разглядеть этого человека. Он приближался, бесшумно, какими-то рывками, и ночь размывала силуэт.

– Я, кажется, слегка простыла…

И обзавелась куриной слепотой. А еще спина чешется жутко, не то крылья на волю просятся, не то просто клопы расстарались.

– Ты… – Шипящий голос я узнала бы из тысячи голосов.

Нет! Невозможно!

Он был здесь. Человек с мокрыми волосами, с искаженным лицом, в котором глаза словно два окна в бездну. Темные руки. И длинный острый нож. Я всегда представляла себе нож именно таким. Лезвие тускло отсвечивает, и мерцание его лишает воли.

Человек приложил палец к губам.

Нельзя шуметь, Изольда. Ты же помнишь правила.

Нарушила.

Плохая девочка. А плохих девочек наказывают. За ними приходит человек из леса.

Я пятилась, прижимая к себе кувшин. И по рубашке расползалось мокрое пятно.

Он наступал, как-то неуклюже, нерешительно. А потом отступать стало некуда. Я уперлась в стену. Все? Вот и конец?

…буду резать, буду бить…

Не хочу вот так!

– Из-за тебя… – прошептал человек, перекладывая нож в другую руку. – Из-за тебя…

Лезвие уперлось в плечо. Еще немного, и будет больно.

И я завизжала, а когда он, испуганный криком, отпрянул, швырнула кувшин.

Не попала.

Я слышала звон. И видела, как кувшин катится по полу, чтобы остановиться у ножки стола. Как расползаются прозрачные лужицы воды. Как клинок, снова сменив руку, приближается ко мне.

Он схватил рубашку в горсть, и ткань затрещала. Лезвие вспарывало ее и еще мою кожу. Но боли, странное дело, я не ощущала. Скорее уж злое упрямство: я буду жить!

Назло всем!

Я вцепилась в его руки, понимая, что силенок не хватит остановить, но хотя бы задержать… на секунду. На долю секунды даже…

Он злее. И больше. И тяжелей. Он не выпустил нож и давит на него, толкая к животу.

Сержанта разбудил звук. Холодный, шершавый, с отчетливым привкусом магии, он ввинчивался в уши, требуя вставать.

Не его смена.

– Эй! – Сержант огляделся.

Так спит. Сиг тоже. Он заснул за столом, нелепо перекосившись, словно наклонялся за чем-то, но в последний миг устал и уснул. Из рукава выглядывал край карты.

– Подъем! – Сержант пнул Сига, но тот не шелохнулся.

Похоже, работа, которая представлялась поначалу легкой и где-то забавной, перестала таковой быть. Натянув сапоги, Сержант вышел из комнатушки.

Благо идти было недалеко.

Мерзкий звук исчез, но покрывало магии еще держалось в стенах замка.

Спала стража.

И парочка в укромном уголке. Сонный кавалер держал на весу ногу сонной же дамы… нога была довольно милой, но задерживаться Сержант не стал.

Лаашья вытянулась вдоль порога. В руках клинки. Выражение лица мечтательное. Наверняка сон добрый – кошмар надолго не удержит: Сержанту ли не знать. Ему давно не снятся добрые сны. Повезло, что в последнее время сны вообще не снятся.

Он коснулся было ручки, но передумал. Эту границу поручено стеречь, а не пересекать. Дверь одна. Мимо не пройти. И Сержант, прислонившись к косяку, закрыл глаза. Спать он не собирался.

Слушал.

Тишина. Дыхание. Храп… поскрипывание и треск. Слабые звуки, из тех, что производит любой старый дом с возрастом. Снова храп. Бормотание – кто-то кого-то уговаривает. И если сон добрый, уговорит. Стрекот сверчка, правдой оказалось, что они к магии не чувствительны.

Звон.

Крик, который стих раньше, чем Сержант вышиб дверь. Про наличие ручки он забыл.

Взгляда хватило, чтобы оценить происходящее. Его бестолковую подопечную загнали в угол и вознамерились лишить жизни. Сержант почувствовал, как в ближайшей перспективе и собственная его голова расстается с телом.

Обернуться нападавший не успел.

Его отшвырнуло. На стол, сбивая и кубок, и сам стол. Что-то хрустнуло. И стало вдруг тихо-тихо.

Безопасно.

– Леди, вы не могли бы в следующий раз сразу кричать? – поинтересовался Сержант, пинком подбивая нож к столу.

Могла бы. Прямо сейчас и начну.

Нет, уже не надо. Уже все закончилось. Меня чудесным образом спасли, и надо бы сказать спасибо. Но для начала – поздороваться.

– Вечер добрый, – сказала я, зажимая распоротый ворот рубашки.

Сейчас лежащий на полу человек не выглядел страшным. Он даже не человек – темное пятно смутных очертаний.

– Скорее утро, – уточнил Сержант, склоняясь над телом. – Вы в порядке?

– Да, благодарю вас. – Я сделала бы реверанс, если бы сумела подняться. Но я не сумела и поэтому тихонько устроилась у стеночки.

Наша светлость немного посидит и пойдет спать. Возможно, это все – только сон. У нашей светлости со снами определенно недопонимание.

– Как поживает Снежинка? – Я потерла шею, которая была мокрой. И плечи тоже. Это от воды. Я пить хотела и взяла кувшин.

– Спасибо. Ей намного лучше.

– А что вы здесь делаете?

– Вас охраняю.

– От него?

– От всего. – Сержант подошел к камину и вытащил уголек. Держал он его голой рукой – железный все-таки человек – и свечи зажигал не спеша.

– Знаете, я пыталась вас найти, чтобы поблагодарить, но не нашла.

Если разговаривать, то не так страшно. А мне все еще страшно. И страшнее, чем раньше. В конце концов, прежде меня не пытались убить. Зачем меня убивать? Я хорошая!

– Изольда. – Сержант подошел и присел рядом. Канделябр он поставил у моих ног. – Он умер. И не причинит тебе зла. Понятно?

Я кивнула. Конечно, понятно. Мертвый человек на коврике у кровати. Что может быть проще?

– Ты его убил?

– Я. – Сержант стянул с кровати покрывало.

А служанка и ухом не повела. Это же надо, до чего у людей сон здоровый.

– Позвольте, – Сержант наклонился надо мной и резко надавил пальцами на шею, – больно?

– Нет.

– А так? – Он коснулся ключицы, и я опустила взгляд. Надо же, а мокрое – это не вода… это кровь. Моя кровь? А почему она голубая?