Чародейка на всю голову - Надежда Мамаева Страница 54

Из всех вариантов ограблений чаще всего в своей прошлой жизни я сталкивалась с кредитными – это когда банк обворовывает меня, а я за это ему еще и плачу. Но вот чтобы самой домушничать…

– Дьяр, а мы точно не можем без этого обойтись? – уточнила я. – У тебя же посольские деньги еще остались.

Все же преступница из меня отвратительная: ни энтузиазма к работе, ни творческого подхода… А из всех профессиональных навыков этой профессии я освоила только убегательный.

– А мы не за золотом идем, – огорошил напарник.

– За чем же тогда?

– За воспоминаниями. – Дьяр был полон энтузиазма.

– Эм, – озадачилась я. – Это из разряда воспоминаний Бунина или томика Блока?

Почему-то на ум в первую очередь пришли именно писатели серебряного века. А что? Порою их труды были весьма увесистыми. Настолько, что сборником стихов можно было убить не только время и веру преподавателя литературы в своих учеников, но и парочку демонов с тонкой душевной организацией.

– Не знаю, какой блок, удар или апперкот ты имела в виду, и понятия не имею, кто такой Бунин. А мы идем за конкретными воспоминаниями, которые сохранили стены моего кабинета.

На этих словах напарника я запнулась.

– Стоп. – Я даже вытянула руку в запрещающем жесте постового. – Как твой кабинет?

– А я разве не сказал, что мы идем грабить мой особняк? – столь невинным тоном отозвался Дьяр, что без пояснений стало понятно: издевается!

И после этого напарник познал на своей шкуре народную мудрость: за каждой взбешённой женщиной стоит мужчина, который ни черта не понял, что он сказал не так. Ибо я оскалилась. Кровожадно так.

– Тиг, прости, я не удержался… – тут же исправился Дьяр.

Выражение моего лица мгновенно сменилось на нейтральное. Это произошло столь быстро, что напарник догадался: злость была напускной.

– Один-один, – он усмехнулся. – Я уже было поверил, что ты обиделась за розыгрыш.

– И про воспоминания тоже шутка? – догадалась я.

– Нет, про них – абсолютно серьёзно. – Дьяр стал собранным. – Я попробую узнать, кто же подкинул мне кинжал. Во время обыска и ареста сделать это оказалось бы слегка проблематично. Я бы сказал, что у меня в данном вопросе были связаны руки.

«Угу. И заломлены тоже», – мысленно поддакнула я, представив примерно картину задержания подозреваемого в госизмене.

Дьяр меж тем продолжил:

– Конечно, времени прошло уже немало, но я надеюсь, что следы не успели затереться. Все же место, где обнаружили кинжал, весьма укромное. Ну и, конечно, украсть из собственного дома денег – это святое, – заключил под конец короткого описания плана дальнейших действий напарник, ухмыльнувшись.

Добирались мы до дома Дьяра довольно долго. Во время пути Йоран благословил трех прохожих, пожелавших снискать небесной благости от бредущего по улице в ночной час хармовника.

Одного, встретившегося рядом с храмом, напарник осенил молитвенным знаком. Двух других из подворотни – ударами по темечку. Парочка оказалась грабителями. Ну Дьяр и отвесил благодати по полной. Парни так впечатлились этим знамением, что потеряли сознание. Я даже забеспокоилась: вдруг бандиты настолько уверовали, что решили лично встретиться с местным апостолом Петром?

– Лишь в страданиях проявляется истинная сила веры, – оправляя рясу, тоном заправского служителя произнес Дьяр, когда один из сребролюбцев протяжно застонал и попытался открыть глаза. – Идем, дщерь моя, дальше наносить добро, причинять радость и навлекать свет.

Хм… ну если под «светом» напарник имел в виду фонари, они же фингалы, то я даже побоялась представить, насколько просветлен… в смысле озаренным будет наш путь.

– И откуда вас, таких плечистых храмовников, только набирают? – протяжно завыл подбитый.

– Из раскаявшихся преступников, – охотно отозвался Дьяр не хуже заправского кадровика, которому срочно нужно найти новых сотрудников.

Бандит посчитал, что пока не готов столь резко сменить специализацию, и прикинулся отрубившимся. На что Йоран лишь хмыкнул, и мы двинулись дальше.

Улица поднималась все выше. Бедняцкие кварталы оставались позади. И вот уже вечерние ярко-оранжевые газовые рожки начали сначала робко, а потом все ярче освещать мостовую.

Невысокие опрятные домики ремесленников, которые стояли друг к другу впритирку, начали расступаться, а за опустевшей в ночной час рыночной площадью и вовсе исчезли, уступив место особнякам. Впереди и подавно замаячили шпили императорского дворца.

Перед одними из ворот ажурной ковки Дьяр остановился.

– Ну вот и пришли, – заключил он.

Я посмотрела за ограду. За ее прутьями был совершенно особый мир, со своей историей и тайнами. Апартаменты Йорана впечатляли.

– Говоришь, ты из оскудевшего рода, – лукаво протянула я.

– Да, я вышел из обедневшего дома… А дошел – вот до этого. – И он кивком показал на особняк.

А я прикинула, что путь, похоже, был не из легких. Впрочем, и нам сейчас, судя по всему, придется непросто. Хотя бы потому, что попасть во двор приличным (а главное – честным!) людям и нелюдям можно было, преодолев двустворчатые ворота. И уже оттуда, по гравийной дорожке, проследовать к центральному входу здания, поражавшему своим масштабом и величием.

Гостя встретила бы массивная дверь мореного резного дуба, которую отворил бы дворецкий. Но все это касалось гостей званых. Мы же, увы, к таковым не относились. Хотя, как пояснил Дьяр, нас тут тоже по-своему ждали. И даже с распростертыми объятьями. Правда, сингалки, ловушки и маячки. Но ждали же!

Наблюдение за домом гончие уже не вели. Видимо, поняли, что преступник утек из столицы. Но на всякий случай бдели. И все вокруг обвешали амулетами и заклинаниями.

Но напарник все же сумел раздвинуть нити охранного плетения на изгороди. И первым полез через кованый забор. Я же последовала за ним, искренне надеясь, что в темноте мои панталоны по колено и льняные гольфы будут не столь сильно видны. Демоны бы побрали эти длинные юбки!