Делай что должен - Александр Гедеон Страница 54

Идиллийцы – гости со стороны невесты – идеально дополнили жизнерадостных и темпераментных тиаматцев, создав настоящий фейерверк эмоций. Гомонящая толпа заставляла забыть о том, что идёт война, что совсем скоро на смену праздничному столу и веселью придут грязь и смерть.

А ещё повсюду шастали – а также ползали или летали – представители тиаматской фауны, при виде которых Эйнджела вцепилась в руку Чимбика с такой силой, будто он удерживал её над обрывом.

– Они не нападут без приказа, – успокаивающе сказал сержант. – Мы гости, помнишь?

Грэм и Ракша деликатно отошли, давая Эйнджеле время справиться со страхом и привыкнуть к обстановке.

– Зачем мы здесь? – тихо спросила девушка у репликанта.

На гауптвахте под прицелом камер вопросов она не задавала, но тут наконец появилась возможность поговорить.

– Я ищу новый дом для братьев, – пояснил Чимбик, прижимая к себе Эйнджелу и контролируя ближайших зверей. – Хочу, чтобы ты оценила отношение тиаматцев ко мне. К нам. Может, сумею задать правильные вопросы.

Почему-то его слова развеселили Эйнджелу. Она тихонько рассмеялась, глядя в глаза репликанту:

– Прости, милый, но ненавязчиво вытаскивать информацию ты не мастер.

Спорить сержант не стал, поскольку Эйнджела была абсолютно права: его учили в прямом смысле сведения выбивать, а не выуживать осторожными расспросами.

– Может, лучше я буду задавать вопросы? А ты поможешь.

– Спасибо, – искренне поблагодарил репликант. – Справишься?

Эйнджела сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем улыбнулась:

– Справлюсь. Я уже работала с тиаматцами в Зеларе. Надеюсь, меня никто не вспомнит. Вряд ли мне простят провокацию, в которой погибли их друзья.

Сержант кивнул и пообещал себе внимательней отслеживать любого, слишком пристально смотревшего на Эйнджи.

– Хотя вряд ли меня узнают в таком виде, – подумав, сказала девушка.

Действительно, со светлой кожей, испещрённой полосками новой кожи, в целомудренной закрытой одежде она не походила на ищущую веселья и удовольствий идиллийку. Впервые увидев зажившие следы порезов, Чимбик начал понимать пристрастие Свитари к долгим вдумчивым истязаниям. Дефект это или нет, но он и сам присоединился бы к казни отброса, творившего такое с жертвами. Но Лорэй уже позаботились о мучителе, так что Чимбику оставалось лишь унимать ярость, всякий раз вскипающую при виде следов пыток на лице Эйнджи.

Почувствовав состояние сержанта, эмпат прижалась к его плечу и шепнула:

– Расслабься. Мы всё же на празднике.

Чимбик честно попытался, но вышло не особенно успешно.

Почётных гостей встретили лично жених и невеста. К облегчению Эйнджелы, де Силва был без своей «хорошей девочки Флоринды», саблезубов готовили к церемонии. Пока-ещё—Пекеньо-в-будущем-Блайза, чтобы не мешался, отправили к брату без особых протестов с его стороны.

Чимбик, как и рекомендовал Нэйв, назвался не номером, а именем. И оно, к удивлению сержанта, вызвало бурю эмоций. Выяснилось, что «чимбиком» на Тиамат называют как раз степного саблезуба. Почему-то для самих тиаматцев это оказалось необычайно важно – прибежала целая орава друзей и земляков старшины и устроила бурный диспут, больше похожий на бунт спятивших семафоров.

– Я понял, как тиаматцы выживают на жаре без кондиционеров и климат-контроля, – тихо сказал Нэйв, глядя на бешено жестикулирующих спорщиков. – Им просто достаточно затеять разговор, а ветер сами поднимут.

– Может, у них скрытая натурализация? – предположила Дёмина. – Охлаждение тела через болтовню. Они же не затыкаются.

– Какая ж это скрытая? – хихикнул Грэм.

Чимбик оценил шутку. Даже Блайз на фоне этих татуированых говорунов выглядел нелюдимым молчуном, а сам сержант, наверное, показался бы немым.

Дебаты завершились столь же внезапно, как и началась: тиаматцы заткнулись разом, словно Блайз по команде, и де Силва провёл гостей к их местам.

Для свадьбы выбрали место на опушке леса, в стороне от казарм батальона. Просторная поляна позволяла разместиться всем гостям: как двуногим, так и четвероногим. У самой границы леса, в тени древесных крон, поставили переносной алтарь и несколько рядов скамеек, а чуть в стороне, под навесом, разместили столы с угощениями. Фабричное изготовление мебели указывало на то, что привезли её из города и, скорее всего, с помощью друзей и родни невесты.

Гости уже чинно рассаживались на скамьях перед алтарём, за которым падре заканчивал последние приготовления к обряду. Репликант разглядывал дворняг и никак не мог отделаться от сбивающей с толку двойственности. Люди вокруг улыбались, шутили и выглядели вполне дружелюбными, но уже завтра каждый из них будет пытаться убить его, Чимбика, братьев. И эти забавные зверюшки, которых обнимают смеющиеся идиллийцы, будут демаскировать репликантов, а «хорошая девочка» Флоринда запросто разорвёт искусственного солдата вместе с бронёй.

Сержант пришёл сюда в поисках союзников, но ощущал жгучую потребность ликвидировать врага, пока тот расслаблен и не готов. До того как противник отправится убивать его братьев и завоёвывать Идиллию. Кровь репликанта вскипела жаждой убийства, и пальцы Эйнджелы ласково скользнули по руке Чимбика.

Прикосновение успокоило сержанта. Пусть агрессия заложена в него создателями как базовая реакция на большинство раздражителей, он стал чем-то большим, чем изделие модели «Арес». А значит, будет достигать собственных целей, даже если те противоречат базовым инстинктам.

Почувствовав перемену, Эйнджела улыбнулась ему, напомнив о временах, когда они вдвоём под выдуманными личинами бежали с Нового Плимута. Этот образ внезапно принёс ясность в разум сержанта. Он, Чимбик, внедрён для спецоперации в ряды противника. И плевать, что приказ о её проведении он отдал себе сам. В конце-концов, он сержант, и его этому учили.

К счастью для сидевшего рядом с репликантом Грэма, о происходившем в голове пленного он представления не имел. Сержант вёл себя смирно, и, если его не провоцировать, мероприятие пройдёт спокойно.

– Это что за придурок? – услышал Нэйв голос за спиной. – С размалёванной рожей.

Оглянувшись, он увидел двух типичных «пижонов» – то есть жителей Азимова, столицы Тиамат. Этим акадийским жаргонизмом, означающим «выпендрёжник», их называли остальные тиаматцы. Именно выпендрёжниками, с точки зрения всех остальных, столичные и были: без фамильяров, отвергающие родной язык, традиционные устои и говорящие исключительно на эсперанто. Столичные, в свою очередь, считали обитателей сельвы замшелыми ретроградами, не способными оценить всего великолепия цивилизации и упрямо цепляющимися за пережитки прошлого.

Но, несмотря на противоречия, любой «пижон» немедленно постарался бы намотать язык на шею иноземцу, рискнувшему пошутить про жителей сельвы. Точно так же в маленьких городках инопланетникам не рекомендовали отпускать остроты в адрес «пижонов»: куда более простые в нравах «деревенщины» попросту скормят горе-юмориста зверью в сельве.