Зов Сирены - Нина Линдт Страница 54

Граф Аранда ничего не слышал. Он даже не видел, как Рик и Лукас суетились вокруг Катарины. Он пытался осознать по-новому все, что произошло. Но не мог.

Лукас коснулся старых ран, возникших еще в детстве. Потеря старшей сестры плачевным образом отразилась на родителях, мальчик рос, предоставленный воспитателям. Он привык к одиночеству. Женился поздно. Детей не было. И все это время он думал, что его имя закончится на нем. Он завидовал Анхелю. А получается, что обворовывал себя. Он хотел избавиться от сирены, потому что она была слишком сильна, а оказалось, что ему следовало ею гордиться. Он хотел даже убить ее, а следовало защищать. Чем он лучше Темного клана?

Запах был такой резкий и противный, что, казалось, ударил в самый мозг. Катя отвернулась, а потом открыла глаза. Рик оказался прямо перед ней.

– Спокойно, малышка, – отодвинулся он, увидев в ее глазах готовность обороняться и нападать. – Я здесь как врач.

– Ты ветеринар, – слабо возразила она.

– Такую кошечку, как ты, приводить в сознание одно удовольствие.

– Рик, – застонала она, – прекрати.

– Ну как же? Как положено донжуану, пытаюсь заарканить Вашу Светлость первым, – зеленые глаза парня сверкали от удовольствия. – Ты просто не представляешь, что натворила. Там все с ума посходили, – он кивнул себе за спину.

Катя приподняла голову и увидела, что лежит на диване в какой-то незнакомой комнате.

– А где все?

– Рвут друг другу глотки, я полагаю, – голос Лукаса прозвучал где-то над ней, и стало спокойнее. Правда, потом она все вспомнила.

– А вы почему не там?

– Я решил быть поближе к наследнице, – Рик поставил на столик бутылек с нашатырем. – А если серьезно, ты меня напугала, долго не приходила в себя.

– Я не уверена, что уже в себе, – Катя повернулась набок и обхватила себя за плечи.

– Накрой ее, Рик.

Рик забрал у Лукаса его куртку и прикрыл Катю.

Она закрыла глаза.

– Что теперь будет? – спросила она.

Рик обменялся взглядом с Лукасом.

– Полагаю, ты становишься дважды наследницей. И опять становишься внучкой. Если твой дедушка не сыграет в ящик в ближайшие дни от нервного потрясения.

– Не сыграет, – заверил его Лукас, – граф Аранда выносливей, чем кажется.

Катя просто не знала, о чем думать. Мысли скакали в голове, от воспоминаний о детстве к полученной информации, от Стефано к Анхелю, от трупов темных сирен к Лукасу. Все смешалось в душе в шумный и непонятный спектакль-балаган, лица сирен мелькали перед глазами и хотелось просто нажать на какую-нибудь кнопку и вырубить это шоу. Черпнуть тишины, спокойствия и уверенности в себе. Понять, кто она, чего хочет.

Но шум не смолкал.

Наверно, она дошла до какого-то определенного предела возможности пережить стресс.

– Я очень устала, – вдруг произнесла она вслух. – Я очень, очень устала.

… – Я устала, – сказала Катя.

Она села на табурет в прихожей и опустила руки. Сил идти в школу не было.

Бабушка Клара уже стояла одетая, готовая идти на фабрику.

– Заболела? – спросила она заботливо.

Совесть не позволяла врать.

– Нет, – призналась Катя. – Просто не хочется. Не могу. Рюкзак неподъемный. Дубленка тяжелая.

– Это не самая тяжелая ноша в жизни, – заметила бодро бабушка. – Давай, поднимайся. Тебя ждут великие дела.

– Да какие же они великие? – возмутилась Катя. – История, математика, литература… Ничего великого в этом нет.

– Никто не знает, что тебе пригодится. И кем ты станешь.

– Ну, миром управлять я точно не буду, – засмеялась Катя. – Так что ничего великого не сделаю.

– Катя, – бабушка Клара вдруг стала серьезной. – Вставай. Никто не становится великим сразу. Все проходят через обучение и воспитание себя. Только ленивые так и сидят на табурете и ждут, когда за них все решат. Великие встают через не могу и идут учиться. Закатывают рукава и идут работать. Мы можем быть незначительными в масштабе государства, но великими перед самими собой. Это важнее, чем быть величественным для остальных и мелким и немощным внутри себя. Характер и стержень внутри тебя – вот что важнее всего. Не время жалеть себя.

Не время жалеть себя. Пожалеть нужно остальных. Графа Аранда, что не знал, как смотреть ей в глаза, когда она решительно вошла обратно в зал. Лукаса, который понимал, что предал ее. Ардо, который отводил теперь взгляд. Соломею и Инму – за зависть, которая мешала им думать. Остальных – за то, что стали свидетелями всего этого. Но себя жалеть не надо. Нельзя.

Довольно ее терзала боль потери наставника, хватило страха за свою жизнь, ужаса перед темными сиренами и осознанием того, что она их убила. Хватит терять и обретать наследство, хватит позволять обстоятельствам брать верх.

Она теперь хищник, а не добыча. Ведущий, не ведомый. Она уже вошла сюда как лидер. И она останется здесь лидером.

Она распахнула дверь так, что зал умолк. Подошла к графу Аранда, положила руку ему на плечо и громко, четко, повелительно сказала:

– Заседание окончено. Я хочу поговорить с графом наедине.

И под холодным взглядом ее синих глаз публика рассосалась, проскальзывая вдоль стен к выходу.

Граф Аранда накрыл ее руку своей, когда зал опустел. Медленно снял ее ладонь со своего плеча, усадил девушку рядом и посмотрел ей в глаза.

Она не знала, чего ждать от него. Их лица были непроницаемы. Оба смотрели с достоинством, боялись признать себя слабыми.

– Прости меня, пожалуйста, – наконец, произнес он.

И лед в глазах девушки растаял. Она обвила его руками за шею и крепко прижалась к нему щекой.

И от ее тепла, нежности его сердце окончательно сдалось. Граф Аранда заплакал, чувствуя себя таким древним и немощным, что стало страшно от самого себя. Может быть, всю свою жизнь он мечтал о таком объятии. Может быть, в нем и был весь смысл жизни.