Холера - Константин Соловьев Страница 54

— Да ну? И кем он был?

— Да уж не херовым флогистологом!

— Небось, герцогом, не меньше?

— Для тебя и жаба герцог.

Ланцетта покачала головой, мгновенно теряя интерес к разговору.

— Блудливая ослица.

— Фригидная шавка.

Славно поговорили. Холера мысленно усмехнулась. Глупо вымещать на Ланцетте изъедающую ей нутро злость. И уж конечно бессмысленно винить во всем мессира Марбаса.

Глупо упрекать демона за то, что он играет в свои игры. Ведь не петанг же, в самом деле, ему играть? Это так же глупо, как попрекать сфексов тем, что они живут по паучьим законам.

Если где-то в мире и есть самая большая сука, искать ее надо не в адских чертогах и не за пиршественным столом Вельзевула. Эту суку зовут жизнь. Это она стравливает хороших девочек друг с другом, заставляя их впиваться друг другу в горло, это она грызет тебя, как каленый орех, пытаясь разгрызть, это она неустанно придумывает новые пытки, чтобы проверить предел твоей прочности. Древняя, как звезды, безжалостная, как голодная гиена, циничная, как старый палач сука-жизнь. Когда-нибудь она сожрет крошку Холеру так же, как сожрала всех ее предков. Как сожрет потомков, если она будет недостаточно осторожна или подведут вытатуированные внутри матки сигилы. Как рано или поздно сожрет все сущее.

Законы жизни иной раз были сложнее и запутаннее законов Ада, но в одном Холера была уверена твердо. Старой суке придется хорошенько потрудиться, чтоб разжевать ее.

— На что уставилась?

Ох уж это волчье чутье… Холере на мгновенье даже стало ее жаль.

— Да уж не на тебя! Тот сфекс… Тебе не кажется, будто он на кого-то похож?

— Который? — Ланцетта склонилась над провалом.

— Справа. Нет, не этот. Другой. У стены. Смотри, куда показываю.

Ланцетта нахмурилась, пытаясь уследить за ее пальцем.

— Я не…

В короткий, без замаха, удар, тяжело вложить большую силу, если природа не наградила тебя руками лесоруба. Но Холера неплохо управлялась с короткими уличными дубинками, а канделябр походил на них как нельзя лучше, а по весу так еще и выигрывал.

Ланцетта успела дернуться, ее проклятое чутье предупредило ее и здесь, но если чутье было волчьим, то тело все еще оставалось человеческим. Ему потребовалось мгновенье времени, чтоб осознать происходящее, прежде чем попытаться отвести голову или прикрыться. И этого мгновенья Холера ей дарить не собиралась.

Удар получился сильным, но почти беззвучным. Похожее на шестопер основание канделябра врезалось ведьме в затылок, заставив голову мягко качнуться вперед, точно большой плод на гибкой ветке. Глаза Ланцетты расширились, так и не успев запечатлеть ни удивления, ни злости, напряженное тело как-то неестественно обмякло на самом краю лаза.

Холера уперла ботинок ей в бок и, упершись руками в землю, толкнула изо всех сил. Оказалось даже легче, чем она думала. Все равно, что опрокинуть набитый слежавшимся тряпьем мешок.

Ланцетта стала заваливаться на бок, даже не пытаясь удержаться на краю. Застыла на мгновенье, а потом исчезла, будто никогда и не существовала в ее жизни.

Ах, сука, если бы от всех проблем можно было избавляться так просто и аккуратно!

Поднявшись на ноги, Холера осторожно заглянула в яму, из которой доносилось хриплое дыхание и какая-то возня, не выпуская тяжелого канделябра из руки. Но ее опасения были напрасны. Получившие дармовую закуску сфексы не спешили броситься наверх. У них была другая забота.

— Ну ты и живучая сволочь, подруга…

Удар не сломал Ланцетте позвонки, как она надеялась. И даже не проломил затылок. Правду говорят про этих сучек из «Вольфсангеля», двужильные твари… Ланцетта нашла в себе силы подняться на ноги. И теперь прижималась спиной к стене, выставив перед собой нож. Получив страшный удар, упав с четырехметровой высоты, беспомощно прижимая сломанную руку к груди, эта никчемная сука собиралась драться!

Шестеро сфексов зачарованно наблюдали за ней, не пытаясь подступиться. Они не рычали, не скалились, не демонстрировали своих намерений. Они тоже были хищниками, но воспитанными другими традициями, хоть и очень прилежными. Влажные глаза на безжизненно сухих лицах, похожие на крошечные полусгнившие ягоды, с интересом разглядывали ее. Интересно, пауком свойственно любопытство? Или они позаимствовали его у людей, как многое другое?..

Ох, чьорт побьери. Жутко интересная сцена, но Холера не собиралась любоваться ею вечно. Подняв с пола обломок половицы, она швырнула его вниз и тот угодил в плечо одному из сфексов. Удар вышел слабенький, безвредный, но этого было достаточно, чтобы фигурки внизу мгновенно пришли в движение. Точно сработал механизм капкана, пружину которого спустили.

Наверно, Ланцетта была не последним бойцом в своем ковене. Первого же сфекса, метнувшегося к ней сбоку, она разделала одним быстрым движением, вскрыв шею короткой поперечной чертой. Второй врезался ей в плечо и заставил пошатнуться, но тут же отшатнулся сам, разматывая по полу сухую связку высыпающихся из живота внутренностей. Третьего она ждать не стала, сама перешла в контратаку, ловкой фендентой ^[44] едва не отрубив тянущиеся к ней пальцы…

Холера покачала головой, наблюдая сверху за этой никчемной возней. Нет, из такой, как Ланцетта, никогда не получится настоящая ведьма, истинная мейстерин хекса. Слишком прямолинейна, слишком агрессивна, слишком…

Слишком человек, подумала она, хоть и рядится в волчью шкуру. Где-то эти качества, быть может, способны спасти жизнь, но только не в Брокке. Этот город пережевывал куда более злых, куда более сильных. Чтобы выжить в хитросплетениях адских чар, надо быть хищником другой породы. Более ловким, предусмотрительным и осторожным. А Ланцетта…

Возможно, сфексы учились даже быстрее, чем предполагала ведьма из «Вольфсангеля». Значительно быстрее. Третий выпад оказался ложным, не удар, лишь имитация удара. Сфекс ловко поднырнул под нож и, прежде чем Ланцетта успела отскочить, впился желтыми зубами в ее сломанную руку, заставив волчицу закричать от боли. Нож на мгновенье замер в воздухе, и этого хватило, чтобы еще один вцепился голодным слепнем в ее волосы.

Чего не отнять у волков, так это их волчьего упорства. Ланцетта билась даже тогда, когда должна была понять, что бой кончен не в ее пользу и дальнейшее сопротивление принесет ей лишь дополнительные мучения, но никак не шанс в схватке. Но иначе, наверно, не умела. Ослепленная льющейся по лицу кровью, она яростно размахивала ножом, не замечая, как прочие сфексы ловко обходят ее со всех сторон.

Даже загнанные, волки бьются насмерть. С точки зрения Холеры, это не было достоинством, лишь свидетельством их скудного ума. Только никчемное животное может видеть доблесть в бессмысленном сопротивлении.