В проклятых землях - Лев Кругликов Страница 54

Запреты чаще всего вводит тот, кто скрывает больше остальных.

Сидхийское наблюдение

Алессьер Лэари'Шаан

Трудно, невыносимо трудно лежать на девственно-белой простыне, смотреть в высокий потолок, выложенный бело-серым мрамором, и не иметь возможности пошевелиться. Но приходится терпеть, потому как выбора у меня все равно нет.

Тихонько попискивает настроенный на мое сердцебиение прибор, который есть только в лазаретах Seith'der'Estell, и это единственный звук в комнате, не считая шума дыхания. Тишина давит, как могильная плита, оборачивает почти осязаемым коконом, медленно сводит с ума. Как же я ненавижу свое «предназначение», из-за которого мне приходится каждые два месяца отлеживаться несколько дней в лазарете!

Я — наследница рода Лэари'Шаан, принадлежащего великому Дому Хранителей Запретов, и это накладывает на меня слишком большую ответственность, слишком трудные, иногда кажущиеся невыполнимыми обязательства. Все дело в том, что Хранителями Запретов наш сидхийский Дом был назван неспроста: мы оберегаем то, что скрыто на третьем уровне Столицы, огромный музей, склад, сокровищницу — назвать можно как угодно, но три четверти помещений уровня заняты вещами, которые слишком опасно использовать, но необходимо сохранить. Хранилище пополнялось веками, и, насколько мне известно, когда сидхе перебрались в нынешнюю Столицу, этот «склад» уже был заполнен почти на две трети. Все предметы были помещены в странные магические сосуды, в колонны, которые сохраняли вещи неизменными сотни лет и при этом могли за секунду состарить любого грабителя, который дерзнет их коснуться.

Поначалу и сидхе не могли воспользоваться защищенными таким образом предметами, но это было до тех пор, пока основательница рода Лэари'Шаан не заключила договор с великой Богиней Смертью — божеством, которому мы поклоняемся. Подробности этого священного союза мало кому известны, но в результате женщины нашего рода получили некий дар, он же проклятие: каждая наследница могла ощутить божественное прикосновение Смерти, получить возможность проникать сквозь тонкую пленку волшебных кристаллов хранилища, не рассыпаясь в прах. Великая честь — быть носителем частички силы божества, которому поклоняешься, но и горе тоже немалое — сидхе, отмеченные прикосновением Богини, старились втрое, а то и вчетверо быстрее своих сородичей, ведь каждое обращение к дареной силе отнимало бесценные дни отпущенного судьбой срока.

Моя мать, великая жрица Богини Смерти, носящая на своей груди знак благодати — небольшой след, похожий на цветок с шестью острыми, как шипы, лепестками, стареет слишком быстро. По моим ощущениям — почти как недолговечные, непостоянные люди, чей жизненный срок заканчивается в пределах одного столетия. Ее лицо уже отметили морщины, все чаще она предпочитает совершать моления и обряды, не выходя из спальни. И пусть недавно она сумела родить здорового второго ребенка, чтобы обеспечить продолжение нашего рода, на мой взгляд, ее жизнь сокращается непозволительно быстро для сидхе. А все потому, что слишком часто она прибегает к использованию подаренной Богиней силы, но тут не ее вина, а жрецов-исследователей, которым постоянно требуется достать что-нибудь из хранилища.

Мать надеется, что после ее смерти я взойду на священный алтарь нашей Богини, умру ради нее — и воскресну, приняв в свое сердце божественный дар-проклятие. И никто, разумеется, не спросил меня, а хочу ли я этого. Впрочем, если я сумею стать Танцующей, если не сломаюсь во время обучения и все-таки получу в дар от Айера Криаса именные квэли — вот тогда у меня есть шанс. Возможность отвертеться от «великой чести» и прожить несколько дольше.

Впрочем, нельзя сказать, что Танцующие живут дольше жриц-хранителей. Их гвардия защищает сидхийского Владыку и его двор, патрулирует нижние, ставшие небезопасными уровни Столицы, идет в бой по приказу и погибает без сожалений и страха.

Я хочу так же.

Чтобы моя жизнь зависела исключительно от моего умения выжить, сражаться, а не от того, сколько раз Хранители Запретов пошлют меня доставать из смертоносных кристаллов древние предметы. Лучше я погибну, защищая честь и жизнь императорского двора, или же в бою на одном из нижних уровней Столицы, чем буду медленно угасать от преждевременной старости и немощи, ловя сочувственные взгляды родственников и друзей, со стороны наблюдающих за тем, как я превращаюсь в старуху за какие-то двести лет.