Капитанская дочка для пирата - Мирослава Адьяр Страница 54

– Хочешь, я скажу это еще раз? – обнимаю ладонями ее лицо и приподнимаю, заставляя смотреть в мои глаза.

Бездонная синева блестит от влаги, но Ария сдерживает слезы из последних сил и часто моргает.

– Хочу, – говорит одними губами. – Скажи еще раз.

– Я. Тебя, – задыхаюсь от эмоций. Мне кажется, что сказанные слова разорвут меня на части, потому последнее говорю шепотом: – Люблю.

Она тянется ко мне. Доверчиво. Трется щекой о мою щеку, зарывается в волосы, пропускает пряди через тонкие пальцы. Целует. Совсем легко, почти неощутимо. Будто боится навредить и от этого в груди давит еще сильнее.

– Не веришь? – спрашиваю осторожно. Так страшно, что разочаровал ее своими метаниями. Ведь уже тогда, когда она призналась, я знал, что иначе быть не может, что люблю безгранично. Но она ведь все это время думала обратное. Накручивала себя: мол, я пользуюсь ее телом, держу на корабле только ради карты и утех.

Скрашиваю последние дни, как она сказала.

– Верю, – отвечает тихо. – Глаза не умеют врать, Энзо. Но знай на будущее, – синева темнеет, в ней вспыхивает та дикая сила и вызов, что я не видел уже давно, – если обманул, то я буду мстить.

Она смешно хмурится, а в синей глубине пляшут тени и золотые блики.

– Я готов понести любое наказание, – получается сказать очень серьезно, хотя губы немеют от желания засмеяться.

Она подтягивает колени к груди и снова ложится на подушку.

– Поспишь еще? Тебе сильно досталось в последний раз.

– Нетушки, – все-таки взрываюсь хохотом. Трескучим и громким. Тащу Арию на себя, заставляя оседлать. – Решила, что раз мне за сто пятьдесят, я слабак? Я докажу тебе обратное, милая фурия. Только в душ схожу, а то на мне до сих пор частички того людоедского дерева.

– Давай, – она поводит плечами, а в глубине зрачков бушует огненный шторм. – Только не задерживайся, а то мне придется идти избивать твоего сына саблей, чтобы отвлечься. Глава 45. Ария

– Я люблю тебя…

Кажется, в этот момент мои мысли просто взорвались. Разлетелись подчистую, оставив в голове только бесконечную пустоту.

Как же я раскисла за последние несколько дней. Я готова плакать по любому поводу, но сейчас это меня совершенно не волнует. Мне легко.

Я и правда ему верю.

Может, не должна? Может, стоит притормозить и обдумать все, но вижу, что он волнуется, сильнее, чем обычно. Так люди не врут.

Что-то изменило его там, у второго осколка.

Скорее всего, я никогда не узнаю, что именно, но вижу, что проникло это в Энзо глубоко. До самого основания пошатнуло, перекроило.

Очистило его.

Он уходит в душ, а я сжимаю руки, чтобы не броситься следом.

Немного личного пространства. Повторяю, как заклинание.

В самом деле, я же не могу влипнуть в него. Хочется очень, но он только пришел в себя. Я за эти дни приобрела несколько седых волос наблюдая, как Энзо выныривает и проваливается в сон снова.

Смотрю на карту и беру со стола нож. Достаточно острый, чтобы оставить росчерк на пальце. Золото разворачивается, и я замечаю, что первые две точки пропали, а край карты будто обуглился, сожрав уже пройденный путь. Крышка медальона мягко поблескивает и переливается алым и синим, будто сохранила в себе частички силы, что вырвались из осколков.

Они дергаются под рубашкой, как живые, и я сжимаю ткань на груди.

Что если сокровище и правда убьет его?

Зажмуриваюсь. Не хочу об этом думать, только не сейчас.

Упрямо топаю ногой. Я все выясню, Ишис свидетель! Я вырву это знание, если придется, мир обшарю, если нужно будет искать.

Становлюсь на стул, чтобы рассмотреть карту лучше. До новой точки четыре дня. И я так и не научила Энзо плавать…

– О чем думаешь? – он встает позади и упирается лбом в спину, приподнимает ладонями волосы. От него веет свежестью и терпким пихтовым маслом.

– Что так и не научила тебя плавать, – отвечаю тихо, а пальцы саднят от желания прикоснуться к чистой смуглой коже. – Ты прости меня за это.

– Глупая, научишь еще, – он целует меня сквозь одежду, заводит руки на талию и притягивает к себе. – У нас еще много времени.

Энзо обжигает меня. Даже таким простым прикосновением, прожигает ткань, оставляет следы. Поворачиваюсь к нему лицом и скольжу ладонями по коже. Осторожно очерчиваю острые перья нарисованной птицы, тугие мышцы, широкие плечи, резкий изгиб ключицы. Мы почти одного роста сейчас, так что нет нужды тянуться, чтобы поцеловать скулы, подбородок, пульсирующую жилку под горлом.

Сладко. Как же сладко он пахнет, дышала бы не останавливаясь.

Я скучала по тебе, пират, веришь? Невыносимо скучала. Было так страшно наталкиваться на твой холодный взгляд. Так страшно, что язык немел, и я не спала ночами чувствуя, что и ты не находишь себе места. Будто мы – два хищных зверя, запертых в одной клетке, а ключ нечаянно выбросили в море.

Я чувствовала, что ты тянешься ко мне и отдергиваешь руку в последний момент. Переворачиваешься на другой бок, отдаляешься, сбегаешь, отгораживаешься прослойкой воздуха, и не смела начать разговор первой. Да и что бы он решил? Только разбросал бы нас сильнее. Развел по разным углам.

Всему свое время, как ни крути.

– Ты решила меня съесть за непослушание? У тебя такой взгляд… – он касается губ. Невесомо. Болезненно жарко.

– Я думаю над этим, – вплетаю пальцы в волосы, царапаю кожу и прижимаюсь к теплым губам. Жадно. Я умираю от жажды и мне нужен всего один глоток его дыхания, чтобы не погибнуть здесь и сейчас.

Где-то в дальнем уголке сознание трепыхается другая я, смущенная и зажатая, полная сомнений. Она тихо шепчет, что я слишком напираю, что нужно быть осторожной, иначе мое сердце и правда разовется, но я надеюсь, что Энзо все сделает правильно. Что он поймет.

Энзо приподнимает меня, не переставая целовать, и садится на стул. Он даже не одевался!

Стаскивает мои брюки дрожащими пальцами. Ткань трещит, и мне приходится ему помочь. Пламя раскатывается по всему телу, топит меня в его поцелуях. Зажимает в его прикосновениях. Пират избавляется от одежды остервенело. Покусывает губы и толкается языком так неистово, что я задыхаюсь.

Тянет на себя и наполняет одним движением, не давая привыкнуть. Над ухом пролетает его хриплый стон:

– Моя…

Цепляюсь ногтями за плечи, впиваюсь в кожу, оставляю на груди красные росчерки. Наклоняюсь вперед, чтобы поймать его рваные выдохи, впитать их, выбивать резкими движениями новые стоны.

– Сильнее… – стискиваю зубы, обхватываю его лицо ладонями. – Тебе не нужно сдерживаться.

– Я боюсь сделать тебе больно… – хрипит он в ответ. На лбу выступают капли пота, волосы дрожат от его качания. Вверх-вниз… Вверх-вниз…