Железный сокол Гардарики - Владимир Свержин Страница 54

– То есть как?

– Не знаю. Быть может, Роксолана вовсе не родилась. Может, умерла в детстве. Возможно, она не попала в турецкий плен или же была продана в какой-нибудь иной гарем. Но только никакого Селима Пьяницы в этом мире не было и нет. Зато есть, – дядя Джордж вытащил золотую монету, – знакомься, лучезарный султан Османской Порты Мустафа.

На золотом диске красовался чеканный горбоносый профиль с характерной складкой губ, свойственной людям решительным и не терпящим возражений. Вероятно, именно таким и был нынешний правитель огромной империи, раскинувшейся от Евфрата до Гибралтара и от порогов Нила до Балканских гор.

– В отличие от выродка Селима, с которого начался закат Османской Порты, в этом мире Мустафа проявляет себя монархом, вполне заслуживающим достойное место в ряду своих прославленных предков.

– Да, я помню, – кивнул я. – От Османа Великого до Сулеймана Великолепного – непрерывная череда талантливых правителей и завоевателей. Абсолютный мировой рекорд.

– Во все времена и для всех народов. Но в этом мире, как мы видим, этот рекорд удалось побить.

– Можно порадоваться за турков. Но что из этого следует? – спросил я.

– Огромные проблемы, мой мальчик. Воистину огромные. Османы сейчас на пике своего могущества. Они намерены расширять свои пределы далее и вполне в силах это сделать.

– Но… – попытался возразить я. – Все же не стоит преувеличивать могущество Порты. Насколько я знаю, Сулейману Великолепному и в этом мире не удалось овладеть Веной, и никакая Роксолана здесь ни при чем.

– Счастливая случайность, – отмахнулся лорд Джордж. – Хотя, если судить здраво, случайность не столь счастливая, сколь несчастная. В то время как жители осажденного города уже были готовы открыть ворота, в нем вспыхнула эпидемия холеры. Сулейман, до того обчистивший всю округу под ноль, узнав об этом, поспешил уйти. Несмотря на то что многие европейцы его стремительное отступление расценили как бегство, поражения не было: султан вернулся живым и здоровым, сохранив армию. В Священной же Римской империи в тот год умерло более полутора миллионов человек. Но я о другом. Судя по всему, Мустафа не уступает в талантах своему отцу, а может, и превосходит его. В отличие от Селима Пьяницы он весьма тщательно вникает во все вопросы государственного управления. Для его великих замыслов нужно все больше и больше дешевой рабочей силы. Поэтому Мустафа решительно давит на Крым-Гиреев, требуя новых и новых партий живого товара. Ведь каждому известно, что основным промыслом крымчаков является работорговля. Ныне на крымском троне Девлет-Гирей, который и сам по себе не агнец божий, а понукаемый волей Стамбула, и подавно опустошил набегами все окрестные земли. – Баренс сделал паузу, должно быть, переводя дух. – А теперь самое главное. В нашем мире, где набеги на Русь все же не были столь массовыми, имел место поход Девлет-Гирея в 1571 году. Как ты понимаешь, это уже очень скоро…

– У меня плохая новость.

– Что такое? – насторожился дядюшка.

– В этом мире поход Девлет-Гирея будет несколько раньше.

– Когда же?

– Возможно, даже в этом году. Максимум – весной следующего.

– Откуда у тебя эта информация?

– Из самых достоверных источников. Лис был непосредственным свидетелем переговоров Генриха Штадена с посланцем Девлет-Гирея.

– Штаден! – с непередаваемым чувством произнес беглый звездочет. – Ушлый мерзавец! Я всегда подозревал, что он намерен играть по-крупному. Стало быть, нам тем более нужно спешить. В нашем варианте развития истории поход крымчаков на Русь едва не закончился исчезновением оной. Крымскому хану для этого просто не хватило сил. Но Москва была выжжена дотла, и больше двух веков летосчисление в этих краях велось от Девлетова нашествия. Через год крымчаки попробовали развить успех и привлечь к войне султана. На этот раз поход уже рассматривался не как набег, а как завоевание. И вся территория Руси была заранее поделена между участниками концессии. Но там все обошлось. На стамбульском троне восседал Селим II Пьяница, и ему не было дела, кто, где и за что воюет. Войска крымчаков были разбиты князем Воротынским – на счастье, и здесь есть этот талантливый полководец.

Я невольно глянул на Никиту, хмуро, но внимательно слушавшего иноземные речи, и перебил лорда Джорджа:

– Князь Воротынский казнен несколько дней назад по обвинению в заговоре с вашим участием.

– Час от часу не легче, – нахмурился Баренс. – Мало того что в предстоящей войне на стороне Гиреев обязательно примет участие экспедиционный корпус султана Мустафы, так еще и встретить непрошеных гостей будет некому. Выходит, все даже хуже, чем я полагал. Армия Вишневецкого завязнет в Ливонии, и татаро-турецкая орда попросту сметет Московскую Русь, как некогда чингизиды смели Киевскую.

– Значит, будущее России в опасности?

– России?! Мальчик мой, если бы речь шла об одной России, я, возможно, не стал бы предпринимать столь отчаянные меры. На кону будущее всей Европы. Представь себе Чингисхана в расцвете лет, угрожающего с тех позиций, которые может занять Мустафа, если покорит Русь. А теперь напрягись и как бывший король Франции назови мне силу, которая что-либо сможет противопоставить такому могуществу.

Я честно напрягся. Германские княжества, дерущиеся друг с другом за ручьи и огороды; Франция, объятая религиозной войной; Испания, обескровленная правлением Филиппа II. Список можно было продолжить, но, как ни крути, вывод был неутешительным. Полумесяц мог вознестись над собором Святого Петра в Ватикане так же, как он воссиял сто с небольшим лет назад над Софийским собором в Константинополе.

– Теперь прикинь в уме, к чему приведет такая экспансия, и если можешь сказать, что я поступил неправильно, требуя оперативного вмешательства, то скажи мне это прямо в глаза.

Я еще раз проверил логику изложенных доводов и не обнаружил в ней никакого изъяна. Только я все еще не готов был поверить, что в институте не понимают столь очевидных вещей.

– Что же об этом говорят аналитики? – нарушил я затянувшееся молчание.

Лицо Баренса приняло такое выражение, будто в рот ему случайно влетела муха.

– Этот ареопаг светлых умов и компьютерных гениев утверждает, что «в цивилизационных константах перманентно проявляются компенсационно-нивелирующие процессы, сводящие деформационную составляющую системы к допустимому минимуму».

Я напрягся, пытаясь выделить рациональное зерно в произнесенной цитате.

– А если перевести это на человеческий язык?

– Или шах помрет, или ишак помрет, или я помру. На все воля Аллаха, звездам виднее. – Бывший царский астролог развел руками. – Можешь поверить, я провел не один день, пытаясь рассчитать, какой такой «компенсационный процесс» может нивелировать данную ситуацию. Лично я таких не обнаружил. Ссылки института на то, что Вену спасла – спасла, мой мальчик! – холера, я считаю некорректными. Поэтому единственный ударно-нивелирующий фактор, который пришел мне в голову, – это ты, Вальдар. И твой замечательный напарник. Конечно, я не исключаю возможности, что лучший наездник Востока, султан Мустафа, сломает шею, упав с лошади, Девлет-Гирей примет христианство, а Иван Грозный, испив из волшебного колодца, станет уравновешенным, храбрым и мудрым правителем. Но высадка десанта зеленых человечков с Альфы Центавра мне представляется более вероятной.