Рутинёр - Павел Корнев Страница 54

– И что нам это даёт? – хмыкнул Микаэль. – Как во всей этой ораве выявить нужного нам преподавателя? Даже если не брать в расчёт грамматиков, на одном только факультете тайных искусств их не меньше сотни! И это без учёта приглашённых лекторов! И каждый второй носит парик!

– Выявим, так или иначе, – пожал я плечами и двинулся к нищему. Не чинясь, присел на ступень по соседству, кинул на камни грешель.

Монета зазвенела на камне, но кудлатый мужичок, изображавший из себя одноного калеку, и не подумал за ней потянуться.

Промышлявшие в университетской округе побирушки были публикой чрезвычайно своеобразной, немалая их часть на полном серьёзе причисляла себя к учёному сословию, а кто-то и в самом деле относился к таковому прежде, чем опуститься на дно из-за пьянства, азартных игр, беспутного образа жизни или долгов. Отсюда проистекала определённая цеховая солидарность, которая предельно затрудняла получение любых мало-мальски достоверных сведений. Да и никто не хотел прослыть доносчиком, это было чревато самыми серьёзными неприятностями.

– Поговорим? – предложил я.

– Не о чем нам разговаривать, магистр, – хрипло и сипло ответил нищий.

– Когда не о чем разговаривать, обычно говорят о погоде, – заметил я и предупредил. – Бери монету, не менжуйся. Она твоя в любом случае, неважно – сможешь помочь или нет.

– Деньга моя? Точно моя?

– Твоя.

Нищий косо глянул на меня и сграбастал грош.

– Тогда пойду, – сказал он после этого и поднялся с лестницы: обе ноги у него ожидаемо оказались в полном порядке.

Я не стал протестовать, лишь предупредил:

– В этом случае моему человеку придётся проткнуть тебя шпагой. Но грешель забирать не станем, как и обещал.

Нищий хрипло закашлялся и уселся обратно.

– Спрашивайте, магистр.

– Был здесь в прошлое воссияние вечером?

– Я всегда здесь.

– Сильный в тот день шёл дождь?

Побирушка запустил пальцы в грязную шевелюру и поскрёб голову.

– Сильный, – сказал он наконец. – Промок до нитки, с тех пор кашель не унимается. Мне бы к лекарю, дайте грош, а?

– Глинтвейна купи, – посоветовал я, поднялся на ноги и спустился по лестнице к дожидавшемуся меня у её подножия Микаэлю. – Идём, не хватало ещё на встречу с Молотом опоздать.

Микаэль двинулся следом и спросил:

– Ну и чего ты этим добился?

Я пожал плечами.

– Наш лектор, должно быть, живёт где-то неподалёку. В тот вечер он наверняка шёл домой. Никто не станет разгуливать под дождём, просто чтобы поговорить. Сам видишь – галерей на этой улице нет.

– Здесь может снимать квартиру его собеседник, – резонно отметил маэстро Салазар.

– Или так, – признал я такую возможность. – Или так…

4

На площадь Первой проповеди мы пришли за четверть часа до назначенного времени, но на её краю, неподалёку от чумного столба, уже стояла запряжённая парой гнедых жеребцов карета с гербами Вселенской комиссии на дверцах. Оконца были задёрнуты плотными шторами, на козлах помимо кучера сидел вооружённый коротким мушкетом охранник. Запятки пустовали, но неподалёку замерла четвёрка вооружённых до зубов верховых, напоминавших скорее не обычных бретёров, а наёмных рейтар.

– Однако, – проворчал Микаэль и подёргал себя за ус. – Молот собирается начать войну?

– Вот уж не думаю, – покачал я головой и двинулся через площадь.

Когда подошёл к экипажу, его дверца слегка приоткрылась, и вице-канцлер подсказал:

– Ваш человек может ехать сзади.

Микаэль забрался на запятки, а я влез внутрь и уселся напротив Гуго Ранита, саквояж устроил рядом с собой. Карета тронулась с места и, покачиваясь на неровной брусчатке, покатила с площади.

– Сейчас, магистр, я буду склонять вас к совершению чрезвычайно опасного и абсолютно незаконного деяния, – начал Молот, и его прямоугольное лицо с тяжёлой челюстью осталось предельно серьёзным, на нём не промелькнуло даже малейшего намёка на улыбку. – Скажу сразу, мероприятие это такого рода, что в случае провала для всех будет лучше, если вы погибнете при задержании. Поверьте, удар шпаги куда милосердней четвертования или колесования. Да и меня не утянете за собой. Разумеется, я буду всё отрицать, но, чует сердце, это не поможет…

– Не слишком воодушевляющее вступление, – прямо сказал я, и собеседник рассмеялся.

– Оно и не подразумевалось таковым, – заявил вице-канцлер и протянул мне толстую папку. – Если начну вводить в курс дела сам, наверняка заподозрите меня в предвзятости к этой персоне, поэтому лучше ознакомьтесь с показаниями свидетелей и протоколами следственных мероприятий.

Я принял папку, но раскрывать её не стал и выразительно посмотрел на Молота.

– Читайте, магистр. Читайте! Это вас ни к чему не обяжет, просто сэкономит мне время на объяснения.

Ничего не оставалось кроме как отодвинуть с окна шторку, распустить завязки папки и начать просматривать подобранные в неё материалы. Внутри к моему немалому удивлению оказалось досье некоего маркиза аус Саза, получившего подобно большинству отпрысков именитых семейств домашнее образование, а посему не имевшего никакого отношения к учёному сословию и не подпадавшего под юрисдикцию Вселенской комиссии по этике даже теоретически. В поле зрения моих коллег маркиз попал благодаря паскудному характеру и кругу общения, точнее – жертв.

На бумаге были скрупулёзно зафиксированы детали избиений, похищений, насилия, пыток и даже убийств. Перечислялись и безрезультатные потуги юристов Вселенской комиссии привлечь аристократа к ответственности. Полагаю, жертв было много больше, просто тут упоминались лишь школяры и лекторы, не в добрый час попавшихся на глаза искавшему развлечений маркизу.

И вице-канцлер точно не подсунул фальшивку: листы весьма разнились и по сохранности, и по состоянию чернил, да и подписи некоторых магистров оказались мне прекрасно знакомы. Нашлось в материалах и объяснение поразительной способности Вернера аус Саза выходить сухим из воды: он оказался одним из сооснователей ложи Скарабея и был вхож в ближайшее окружение кронпринца. Скандал замяли даже после обнаружения в лесочке на территории имения маркиза дюжины невесть кем и когда закопанных тел.

А потом в одном из протоколов на глаза попалось знакомое имя, что, учитывая похоронный настрой моего собеседника, быть простым совпадением никак не могло. Я поднял взгляд, и вице-канцлер кивнул, отвечая на невысказанный вслух вопрос.

– Вернер аус Саз – наследник древнего, но потерявшего былое влияние рода, – произнёс председатель дисциплинарного совета лишённым всяких интонаций голосом. – Получил известность благодаря пристрастиям к дуэлям и скандальной вольности нравов. В одном из поединков ему повредили запястье, что заставило позабыть о фехтовании, и понемногу распущенность переросла в извращённость. Как нам доподлинно известно, маркиз получает определённого рода удовольствие, причиняя боль. И людей вокруг себя собрал столь же испорченных. Дюжина клевретов – будто насмешка над учениками Пророка!