Прощенные - Анастасия Романчик Страница 54

— Без любви и заботы плоды сгниют едва появившись. Только истинная любовь может дать ростки. Все остальное прах, шелуха без семян, которые съели черви.

— Девушка должна познать объятия мужчины, чтобы стать женщиной и дать плоды.

— Успеет, куда торопиться? — фыркнула Сирена. — Если она будет испытывать отвращение к мужчине, то какой толк от ее плодов? Она вольна делать то, что ей захочется. Если не хочет становиться женщиной то пусть так, никто не вправе ее неволить и уж тем более вы.

— Ты хочешь сказать, что воля богов ничего не значит? — начала злиться брюнетка. — Они оставили нам свои знания, и мы должны следовать их заповедям. Девушка должна стать женщина…

— Создатель — один, а твои боги — миф! — яростно перебила амазонку воительница. — Их слово для меня такая же пыль, что под моими ногами, в них нет силы!

— Если они миф, то почему ты здесь, Холодная кровь? — злобно бросила шаманка.

— Потому что мой Бог сказал идти сюда. Он дает мне силы. Его слово для меня закон. И я не помню, что бы по его воле кто-то кого-то неволил, каждый имеет выбор и никто ему не судья. Пусть даже дерево засохнет, но никто не имеет власти над его духом. Плоть — ничто, душа — истинная ценность мироздания. Именно о ней нужно заботиться в первую очередь. Чего стоит орех с твердой скорлупой, если его внутреннее содержание сгнило?

Лицо амазонки брюнетки побагровело, и она заговорила жарко:

— Ты много себе позволяешь, Холодная кровь! Много столетий мы следовали заповедям наших богов и каждая женщина, взявшая меч, не нарушала их! Сражаться имеет право только воительница, познавшая любовь мужчины, его объятия и ласки! Настоящая женщина, а не рабыня! С такой горячей кровью, чтобы враги устрашились ее пламени! А не с мочой в жилах!

— Моча говоришь? — усмехнулась презрительно Сирена. — Тогда прогони меня, и я с радостью уйду из города, и тогда твоей стране не помогут твои боги и горячая кровь твоих воительниц! Твой город сотрут с лица земли!

— Ты пришла…

— Я руки своего Бога! — перебила гневную речь амазонки Сирена. — Мне твои боги не закон! Моя ученица будет сражаться! И я не буду заставлять ее ложиться под этого сына мула! Придет время и ее мужчиной станет настоящий воин, с духом крепким как броня, а не эта обертка от фантика! Моя кровь холодна — это правда, но мой дух вулкан! И если ты так сильна в своих словах, то почему твои амазонки леденеют от одного моего взгляда? Ты сама едва сидишь, чтобы не сбежать! Моя сила в моей душе! Моя жизнь — сражение и мне не нужно масло, чтобы воспламениться!

— Ты предлагаешь мне нарушить закон моих богов! Они отвернуться от нас, если мы нарушим их заповеди и пойдем против традиций!

— Я ничего тебе не предлагаю, кроме помощи! — фыркнула раздраженно. — Если ты отказываешь ее принять, я уйду! Она будет сражаться, если буду сражаться я! Закон твоих богов или жизнь твоего народа! Выбирай, амазонка, ибо я больше не приду! Где двери закрыты, не стоит стучаться дважды!

Амазонки беспокойно переглядывались. Они знали, что туда куда приходила Сирена сражение выигрывали. Даже безнадежная ситуация становилась выигрышной с ее участием. Она стала всеобщим военным талисманом. Многие мечтали, чтобы Сирена сражалась вместе с ними. Но она приходила только туда, где народ ждало полное уничтожение. Отказаться от ее помощи, когда над страной навис меч смерти — безумие, но идти против богов тоже плохо. Что выбрать?

— Это твое условие? — спросила главная амазонка, закрыв глаза.

— Да, и у тебя есть время подумать и обсудить все со своими жрицами. Я не буду подчиняться вашим богам, запомни это раз и навсегда. Не нравиться моя персона, я покачусь на все четыре стороны. Я не подчинюсь вам, как и другим до вас. Я вольный ветер и моя ученица — часть моей маленькой армии.

Она, подтолкнув Олимпиаду к выходу, вышла из зала владычиц. Лима шагала за ней молча, пока воительница не остановилась возле балкончика. Взгляд Сирены устремлен на горизонт, лицо ничего не выражало.

— Спасибо за то, что заступилась, — тихо прошептала Лима, ловя себя на мысли, что только и делает, что благодарит ее.

— А иначе и быть не могло, — вздохнула воительница. — Я не позволю разукрашенным курицам в доспехах диктовать нам условия. Девственница не может держать оружия, абсурд, да и только! Интимные дела личности никого не должны касаться! Тем более их! За что я люблю эльфов, гномов и веронов, им пофиг на твои взгляды! Они не лезут со своими нравоучениями в чужое корыто! В этом люди выделились, дай им только покомандовать!

— Как ты думаешь, что они предпримут?

— А ничего! Уйду я — им капут, останусь — они победят. А обмануть меня им не удастся, имеется горький опыт. Они пытались меня подложить под одного из своих красавчиков, но ничего не вышло. Зелье на меня не подействовало, вот с тех пор они меня и называют Холодной кровью.

— Ты так уверена в том, что они победят, если будешь участвовать ты?

— Крик, посмотри мне в глаза, — девушка едва выдерживала взгляд Сирены, но смотрела. — А теперь скажи, та сила, что ты видела, способна проиграть?

— Непобедимых нет.

— Непобедима не я, а то, что внутри меня. Она не сломается и не согнется, это противоестественно для нее. Мой девиз: «До последней капли крови» он тебе что-нибудь говорит?

— Ты положишь голову на поле сражения, но выиграешь его, — выдохнула Крик.

— Вот именно, я могу представить много случаев, когда смерть от меня находилась на волосок. В ущелье с темными эльфами мы — а нас было двадцать — смертники по-другому, стояли до самого конца. Мы должны были держать ущелье, не впускать врага, пока не придет подкрепление. Я думала, что найду в том ущелье свою смерть, девятнадцать парней были готовы к самому ужасному. По меркам эльфов они были молоды, но они готовы были умереть за свой народ за его будущее. Они приняли меня против всех своих законов, светлую, считай врага. И знаешь что?

Олимпиада не знала, поэтому молчала, внимая каждому слову, заворожено уставившись на Сирену.

— Вокруг лежали горы трупов, на нас не было живого места от ран, чужая кровь перемешалась с нашей кровью. Погибло три эльфа, остальные выдержали. Мы не впустили в ущелье ни одной твари. Они визжали и пищали, накидываясь на нас всем скопом. У кого-то даже оказалось в руках адского оружие. Но мы стояли вопреки всему. Когда пришло подкрепление от орды практически ничего не осталось. Темным эльфам осталось только добить и они добили. Почему я так яростно защищаю силу души? Эльфов Дармагада все считают темными, злом, но именно они не сдались, не покорились. Казалось бы, что легче стать союзником мрака? Они же сами зло! Эти эльфы, не все, но большинство сохранили свои души, частицу того добра, которое горит словно свеча в кромешной тьме. Я умирала, а они выхаживали меня, словно я была одной из них. Ложечкой кормили, пока я не поднялась на ноги.

Она снова вздохнула.

— Им легче было убить меня, ведь я пришла и так же бы ушла от них. Я свет — их враг. Там на койке я оставалась немощна. Они всеми силами боролись за мою жизнь, а могли пустить яд в мои вены, и тогда бы я не поднялась. Три эльфа погибло, остальные выжили. Они спрашивали, поправляясь, не изменилось ли мое состояние. Они переживали. Возможно, ли это, как ты думаешь?