Приговор некроманту - Владислав Жеребьев Страница 53

– А у тебя шнурок развязался!

Открывшийся дар чудовища выбил принца из колеи, он, как ошпаренный, окончательно потеряв лицо, с диким визгом бросился вперед, но и тут его постигла неудача. Огромная костяная кошка снова сдвинулась, и удар клинка пришелся аккурат по булыжнику. Сыпанув искрами, меч выпал из парализованной руки, а Фалько взвыл.

– Допрыгался. – Сатана довольно потянулся. Чудовищные когти заскребли по камню, оставляя там глубокие борозды. – Я же говорил, а ты не верил. Ну, кто воюет с развязанными шнурками.

Я вытер слезы веселья с лица и, поднявшись с пола, подошел к зверю.

– Ты где был? – наигранно грозно поинтересовался я у него, и умное животное, ухватив суть игры, виновато припало на передние лапы.

– Прости, повелитель, гулял по подземелью, страха искал. Ко мне все уже привыкли и бояться перестали, а с таким отношением недолго и лапы протянуть.

– Да что с тобой сделается. – Коба принялся поднимать упавшие пожитки. – Ты же тотемный зверь. Небось месяц можешь не есть.

– Могу. – Сатана метнул суровый взгляд на копошащегося Кобу. – Однако зачем? Ты же вон зубы чистишь каждый день? Причесываешься? Порточки меняешь? Ну, ответь, ответь, не отмалчивайся!

– Ну, чищу, ну, меняю. – Гном подергал меня за штанину и, когда я опустил взгляд, протянул мне выпавшую из моих рук сумку. – Не пойму, к чему ты клонишь?

– А к тому! – Сатана хищно оскалился, показав ряд огромных острых зубов. – Ты же можешь все это и не делать, однако ежедневно проделываешь и теряешь время. Если ты не пройдешься по волосам гребнем, то выйдешь из своей зоны комфорта, а этого никому не хочется. Итак, приходится питаться обрывками страха да прогорклым одиночеством.

Краем глаза я увидел шевеление и, посмотрев на принца, отметил некоторое напряжение на его лице.

– Ты, ваше высочество, не серчай, – добродушно поделился я. – Это Сатана, он полутигр, полулев, полунепоймикто. Он хороший, просто со странностями.

– Разумное чудовище, – сорвалось с побелевших губ Фалько. Рука его, после удара мечом о камень, все еще безвольно свисала вдоль тела.

– Да неразумное оно, – ехидно поделился Коба. – Было бы разумным, не пугало бы честных людей, а тут, ну право слово, серьезный же зверь, а ведет себя будто котенок…

На поверхность мы выбрались к ночи. Сначала сторонившийся Сатану Фалько потом настолько заинтересовался инфернальной кошкой, что всю дорогу до поверхности расспрашивал ее обо всем подряд. Откуда тот взялся, есть ли еще на свете такие, как он видит этот мир и к какой бы партии примкнул, если бы предстояло выдвигаться в городскую управу. Ответов на многие вопросы Сатана не знал, отвечал по мере сил и, похоже, тоже питал интерес к принцу. Как позже он признался, воин так и не перестал бояться Сатану, и тот, шагая рядом, ощущал постоянное чувство сытости.

На поверхности уже и солнце закатилось, отдавая этот мир ночи, сырости и пронзительному ветру, но, что удивительно, это было мне в радость. Впервые за долгое время я оценил все очарование открытого пространства, колышущиеся на ветру травы и движение воздуха, приятно холодившее лицо.

Путь наш пролегал по тропе, ведущей на главный тракт, с которого мы должны были стартовать в страну болот, вечной сырости и необходимых ингредиентов, однако за пару часов до главной дороги было не добраться, тем более пешком.

Фалько предложил наколдовать транспорт, а я в свою очередь поинтересовался, где он забыл своих лошадей. Сошлись на том, что доберемся до ближайшего постоялого двора, который располагался в нескольких часах ходу, и переночуем там, а поутру постараемся раздобыть лошадей.

К гномам в этой местности привыкли, и Коба, не скрываясь, бодро вышагивал рядом со мной, а вот Сатана, по понятным причинам, отстал.

– Встретимся на тракте, хозяин, – сказал перед этим зверь. – Понимаю, неприятности не нужны. – И в три огромных прыжка скрылся в ближайшем лесу.

Дорога до постоялого двора внимания не заслуживает. Кочки, корни, мелкий гравий и плохая видимость потрепали мой костюм и самолюбие. Принц, так позорно проигравший инфернальной кошке, шел по тропе, будто по асфальту, казалось не замечая препятствий, а мне приходилось сосредоточиться на том, чтобы, в буквальном смысле, не ударить в грязь лицом. Однако всему приходит конец, и вскоре лес стал редеть, дорога становилась все прямее и чище, а потом воздух наполнился умопомрачительным запахом жареного мяса.

В моем желудке протестующе заурчало, мы с принцем и Кобой переглянулись, явно придя к какому-то ментальному консенсусу, и ускорили шаг. Вскоре появился и источник запаха. Огромный дом, больше напоминавший крепость, сложенный из толстых бревен и с крохотными окнами, похожими на бойницы, располагался на перепутье трех дорог. Рядом с ним, во дворе, примостилось с десяток телег, повозок и бричек, а в стойле, бывшем неподалеку, фыркали и прядали ушами сытые лошади. Запах доносился от большой жаровни во дворе, на которой, закрепленный на вертеле, жарился то ли барашек, то ли поросенок. Крупный бородатый малый, раздетый по пояс, обливаясь потом, вертел ручку вертела, то и дело поливая тушу из бутылки. Каждый проход по мясу заканчивался парой глотков, после чего мужик крякал, вытирал мокрые усы и продолжал работу.

– Эй, любезный! – Фалько поднял руку в приветствии и, поймав его взгляд, незнакомец тряхнул бородой. – Куда это мы забрели?

– Постоялый двор «Зеленый чертополох», господин, – поделился мужик, с интересом осматривая нашу необычную троицу.

– А есть ли в этом доме две свободные комнаты и добрый ужин?

– А как не быть! – Мужик вновь приложился к бутыли. – Идите внутрь, там, в зале для гостей, встретитесь с хозяином, моим братом, Клайвом. Он всегда рад гостям, особенно если в кармане у тех водится звонкая монета.

Тяжелая дверь с вдетым в железную скобу кольцом поддалась на удивление легко, и мы, стуча каблуками, вошли внутрь, мгновенно оказавшись в огромном, человек на сто, зале. С десяток длинных скамей около таких же простых, но сработанных добротно, широких столов, пустовали, и только за несколькими небольшими группками сидели люди.

Сам зал освещался люстрами, которыми служили три старых тележных колеса, подвешенные цепями за крюки, вдетые в потолок. На ободах колес густо выстроились свечи, однако их света не хватало, чтобы осветить все, так что зал для гостей был погружен в уютный полумрак. Огромный камин, выложенный серым, в прожилках, камнем, ярко пылал, поглощая сухие дрова, по стенам были развешаны чучела зверей, которых я раньше только в страшных снах и видал. Чудищ тут было великое множество, но главенствующую роль занимал огромный череп с вывернутыми зубами. Кто-то даже сделал ему специальную полку над камином. Зверь, которому мог принадлежать такой череп, должен был быть не меньше слона, однако пустые глазницы, расположенные не по бокам, а спереди черепа, и выдающиеся клыки говорили о том, что животное было хищником. При виде этого экспоната меня пробрала дрожь, а гном и Фалько, казалось, даже не обратили на диковинку внимания.