Серое Братство - Олег Шелонин Страница 53

– Ладно, с ними ясно. Однако где же остальная челядь? – Проинструктированный Витом граф честно играл свою роль крутого, строгого хозяина.

– Извольте следовать за мной, сэ-э-эр, – покорился дворецкий. – Здесь недалеко.

Они обогнули правое крыло замка. Дворецкий подвел их к открытому окну, из которого тянуло чарующими ароматами копченой дичи, жаркого и неслась разухабистая песня.

– «Бывали дни веселыя-я-я, гулял граф во саду!!!» – во всю глотку орали пьяные голоса.

– Кто это? – Глаза графа стали круглые.

– Это повара, сэ-э-эр.

– И что они делают?

– Они отмеча… э-э-э… поминают вашего дядюшку, сэ-э-эр. Они так горюют, так горюют, сэ-э-эр… – Дворецкий смахнул с глаз несуществующие слезы. – Извольте пройти вот сюда, сэ-э-эр. – Дворецкий повел команду Вита и своего нового хозяина по дорожке в сторону парка. – Извольте освидетельствовать вон те ноги в сапогах сорок пятого размера, торчащие из розария, сэ-э-эр.

– Кто это?

– Ваш конюх, сэ-э-эр.

– Он что, – схватился за сердце граф, – как и мой дядюшка, помер?

– Нет. Просто он уже помянул вашего дядюшку, сэ-э-эр.

– Фу-у-у… – облегченно выдохнул граф.

– А теперь позвольте обратить ваше внимание во-о-он на ту беседку, из которого торчит этот симпатичный зад, – дворецкий все больше входил в роль гида.

Кто-то повис на перилах беседки. Передняя часть туловища была внутри, все остальное снаружи. Филейная часть тела смотрела в зенит. Из-под задранной юбки торчали пестренькие панталоны веселой расцветки.

– Кто это, Пургон?

– Ваша садовница, сэ-э-эр.

– Она тоже уже успела помянуть?

– Нет. Она в обмороке, сэ-э-эр.

– И давно?

– Считайте, каждый день, сэ-э-эр.

– А что ее так напугало в беседке?

– Тело нашего покойного хозяина, сэ-э-эр.

Видя, что лицо Билли начало белеть, Вит подмигнул Ксанке и Олету. Те торопливо подхватили графа с двух сторон под локотки.

– Ты долго будешь нам тут зубы заговаривать? – набросился юноша на дворецкого. – Не видишь, хозяин и его гости устали с дороги? Быстро всех накормить, напоить, спать положить…

– Комната хозяина уже готова, – величественно сказал Пургон, – для гостей сейчас распоряжусь… – дворецкий покосился на графа в ожидании подтверждения своих слов.

Тот молча кивнул головой и позволил отвести себя в замок. Все, действительно, уже порядочно устали. Команда Вита, и он сам уже больше суток были на ногах. Добредя до обеденного зала на сотню персон, Олет, Вит и Ксанка растеклись по креслам; граф же, увидев внутреннее убранство замка, побагровел. То, что он увидел, привело его в такое негодование, что содержимое беседки отошло на второй план.

– Что это такое? – возмущенно вопросил он Пургона, обводя взглядом мрачное помещение. Возмущение его было так велико, что он попытался выскочить из кресла, но сидевший рядом Вит сумел его остановить.

– Обеденная зала, сэ-э-эр.

– Но кто ж так строит? Серая стена, сплошной камень…

– Замок имеет такой вид уже много веков, сэ-э-эр. И строили его именно из камня, – деликатно кашлянул дворецкий.

– Вы не понимаете! Это же неправильно. Внутренность надо отделать дубовыми панелями веселенькой расцветки. Камин украсить резными изразцами. А занавески… кто повесил на окна этот кошмар?

– Моя жена, сэ-э-эр.

– Но у нее же совсем нет никакого вкуса!

– А-а-а!!! – слезы брызнули из глаз миссис Пургон, и она, рыдая, выбежала из зала.

– По-моему, наш граф слегка перегнул палку, – еле слышно прошептала Ксанка, повернув голову в сторону Вита, сидевшего от нее по правую руку. – Не пора ли его тормозить?

– Пусть еще порезвится.

– Так. К завтрашнему дню все переделать! – стукнул холеной ручкой по столешнице граф и затряс зашибленной рукой.

– Как скажете, сэ-э-эр. Не изволите откушать? – Пургон сделал знак своим новым помощникам.

Мулодцы метнулись куда-то в сторону кухни и вскоре притащили на подносах приборы, состоявшие из четырех тарелок, четырех ложек, большой супницы и половника. Тарелки плюхнулись перед гостями и графом, и в них дворецкий лично разлил что-то липкое, белесое и тягучее.

– Что это? – выпучил глаза Олет.

– Овсянка, сэ-э-эр.

– Еще раз, не понял.

– Овсянка, сэ-э-эр.

Олет поднял тарелку с овсянкой, и дворецкий сразу понял, что за этим последует. Он был опытным дворецким, а потому торопливо нырнул за спинку кресла, в котором расположился граф.

– Билли, вы обещали нам полный пансион, – возмутился Вит, – а нам подают какие-то сопли. Это что, еда?

Граф встал из-за стола, снял с шеи салфеточку, которой, как культурный метросексуал, прикрыл свою манишку.

– Пургон.

– Я здесь, ваше сиятельство, – вынырнул из-за спинки кресла дворецкий.

– Вы поставили меня в неловкое положение перед моими гостями, и за это будете немедленно наказаны! – Граф демонстративно шлепнул дворецкого салфеткой по щеке. – Пусть это послужит вам уроком. Эту мерзость убрать, – кинул граф Амстервиль величественный взгляд на овсянку, – и предоставить пищу, достойную истинных дворян!

– И водки гномьей побольше, – добавил Олет.

– Лучше вина, – возразила Ксанка.

– А лучше и того, и другого, – махнул рукой Вит. – Должны же мы на сон грядущий расслабиться и заодно поздравить графа с вступлением в права наследства. Имение вам, граф, досталось просто замечательное.

– Вы слышали? Исполняйте!

– Сейчас все сделаем, – клятвенно прижал ручки к груди дворецкий и вместе с новыми слугами бросился в сторону кухни, потрясенно бормоча на бегу: – А граф-то на этот раз попался ничего. Старый хозяин сразу бы в рыло заехал…

Со стороны кухни послышался грохот, лязг, звон разбитого стекла и отборная ругань. Новые слуги с боем брали наготовленную для хозяина пищу, которые повара, поминая старого графа, использовали в качестве закуски. Победила молодость и сила. Стол был накрыт по-новому. Правда, на аппетитно прожаренных утиных и куриных тушках кое где виднелись отпечатки зубов побежденных поваров, но холодные закуски остались практически нетронутыми. На них-то друзья и навалились, периодически поднимая тосты за гостеприимного хозяина. Юному графу много было не надо, чтобы захмелеть, а его доблестную наемную гвардию с устатку развезло чуть ли не быстрее хозяина. Молчаливые молодцы, один в черном, другой в белом, с невозмутимыми лицами старательно подливали всем четверым, способствуя стремительному доведению нового хозяина и гостей до соответствующей кондиции.