Я - сталкер. Новый выбор оружия - Андрей Левицкий Страница 53

Кроме трупа мутанта, во дворе базы обнаружилось несколько тушек уток – основательно покоцанных картечью, но все-таки пригодных для жарки. Никита собрал их, поясняя:

– Не мутанты, свежее мясо.

Я вспомнил сцену с кабаном-мутантом и глистами, и меня передернуло. А вот Энджи обрадовалась: соскучилась по неконсервированному мясу.

– Шустрый, сука, – объяснил Никита, кивая на тритона, – за утками гонял. Во двор ввалился, я – стрелять, а он уворачивается, что тот Нео, в глаз не попадешь. По туловищу лупишь, картечь отскакивает. Броня, блин. Вот Энджи и пошла его обаять.

Глаза Никиты светились любовью. То ли артефакт подействовал, то ли он уверился в правдивости Энджи. Я коротко пересказал свои приключения и резюмировал:

– Двигаться будем вдоль забора. Аномалия выросла. Пойдем в домик, что у вертолетной площадки.

– Что-нибудь новое узнал? – поинтересовалась Энджи.

– Узнал, – согласился я. – Во-первых, Зерно существует. Во-вторых, оно было нужно амерам, а значит, пригодится и нам: не верю я в добрые намеренья заокеанских друзей. Я, конечно, не патриот, но родной стране только хорошего желаю. Государство у нас, правда, хреновое, но страна-то – неплохая, да и народ вполне себе. Не хочется, чтобы американцы все развалили и нам демократию принесли, вроде как в Ирак. Обязаны мы, друзья, узнать, за чем натовцы охотятся. И перехватить это.

Пригоршня согласился искренне и радостно, Энджи – после некоторого раздумья и с натяжкой. Конечно, ее-то только лекарство от рака интересует. Кстати, хотел бы я, чтобы оным лекарством Родина завладела.

Нет, еще раз нет: я не патриот. Ни с большой, ни с маленькой буквы. Я не люблю государство, в котором вырос, не признаю «демократию», презираю правительство. Я просто считаю, что нашей стране нужно позволить встать с колен, а заокеанские друзья шанса не дадут.

Ворота базы хлопали на ветру, но тритонов-переростков из них не лезло.

Вообще тихо было на базе НАТО. Кстати, а куда подевались аккуратные американские аналитики, заседавшие в зале с пластиковыми стульями? Все население огромной базы, где проводились неудачные эксперименты по превращению людей в желдаков, то есть, суперсолдат? Где ученые, сталкеры, охрана? Куда люди-то подевались? Пригоршня и Энджи провели на базе всего полчаса, но я-то бродил дольше. Для них самым ярким переживанием стала встреча с шустрым тритоном, лопавшим уток, для меня – проект SEED, Зерно.

Как всякий житель бывшего СССР я не доверял закрытым разработкам, проводившимся в тюрьмах. Особенно если при этом ставили эксперименты на людях.

– А как думаете, – озвучил я вопрос, – куда они все делись?

Энджи поняла и ответила:

– Ушли, наверное. Сам же видишь, база пустая, брошенная. После Изменения ушли.

– Из-за «телепорта»? – продолжил я.

– Да нет, про «телепорт» они давно знали.

Ага. Хорошая осведомленность. Я-то в курсе, что аномалия старая, относительно безвредная, и что хитрые натовцы научились ею пользоваться, а может быть, даже приспособили под свои нужды: время экономить, в пространстве быстро переноситься. Но Энджи откуда это знать? Спрошу – ответит «от дяди Вика», и не прикопаешься. Поэтому озвучивать вопрос я не стал, просто отметку на память сделал.

– Мы болтать будем или пойдем? – встрял Пригоршня. – Туда, к отдельному домику. Утятины хочу. Желательно – в глине. Но можно и просто жареной.

Мы выбрали путь вдоль забора, тот, которым я пришел. Вечерело. Свет стал контрастным, тени – ярко-синими, и наползала с востока на базу ярко-черная туча, клубясь по краям белым и обещая дождь. В глубине ее вспыхивали фиолетовые молнии, поднялся ветер.

– Ничего, – бормотал Никита, – в помещении огонь разведем, только дверь приоткроем. Я такой шашлык из дичи организую – пальчики оближите.

Люблю грозу в начале мая. В середине и в конце тоже люблю.

Порывы ветра становятся ледяными и такими сильными, что гайки сносит, пыль и песок закручиваются в смерчи, бьют по глазам. Деревья шумят тревожно, ломаются мелкие ветви. Прямо под ноги, едва не ударив по голове, упала ветка тополя – с глянцевыми листьями и белыми «серьгами». Скоро пух полетит. Пахнет свежестью, пробирает до костей, инстинкты вопиют: в дом, придурок, в укрытие, под крышу, грядет буря.

Близится ночь. Гроза тоже рядом.

Короткими перебежками мы довольно быстро достигли вертолетной площадки. Вблизи было видно, что она давно заброшена – местами проросла трава, покрытие вздыбилось, валяющийся в стороне вертолет проржавел и явно не подлежал ремонту. Ветер набирал силу.