Инструктор ОМСБОН - Михаил Гуткин Страница 53

– Ну-ну. Записывай, только в таком режиме тебя надолго не хватит. Я же вижу, как ты изматываешься.

– Это так, но мне нужно еще пара вечеров, и основные мысли будут зафиксированы. А потом буду надеяться, что в особом отделе они доживут до конца войны.

Эти объяснения Зою вроде бы успокоили, а никаких проверок по этой линии я не боялась. Боялась только, чтобы не стукнули наверх, товарищу Берии с вполне очевидными последствиями, о которых я сказала выше. Но обошлось. Тем более что дела на фронте опять ухудшились, особенно в Прибалтике, и нас предупредили, что в середине октября должен состояться первый выпуск диверсантов. Теперь уже ни на что, кроме занятий, времени не оставалось. Изматывались все: и курсанты, и преподаватели, многие из которых, как и я, тоже учились на параллельных курсах. Кроме индивидуальных тренировок пошли и групповые, в которых объединяли курсантов разных специализаций и учили понимать друг друга «на ощупь». Причем группы регулярно тасовали. Это, с одной стороны, позволяло подобрать в каждую группу максимально совместимых друг с другом бойцов, а с другой стороны, облегчало создание новых групп из «остатков старых». В процессе занятий я даже не ожидала, что мои отрывочные и минимальные воспоминания по тактике малых групп (чужой опыт Афгана и двух чеченских войн) тут окажутся практически неизвестны и пойдут на ура. Снайпер – пулеметчик – гранатометчик, или взаимодействие двух-трех таких групп. Быстрые смены огневых позиций, прикрытие при отходе и т. п.

Единственно, чего я панически боялась, – так это того, что меня внесут в список знатоков и авторитетов по этой части и начнут обращаться с разными вопросами, на которые я, само собой, не найду ответов. Поэтому я практически все свои предложения вносила в форме вопросов: «А не попробовать ли нам сделать то-то и то-то? Вдруг получится неожиданно для врага?»

Сначала, по традиции, в ответ я слышала, что это чушь, что полагается действовать совсем по-другому. Я предлагала провести эксперимент. Так как старшие товарищи уже знали мою упертость, то, чтобы отвязаться, на эксперимент соглашались. По результатам, оправдавшим мое предложение, начинали чесать в затылках и потом скрепя сердце говорили, что в отдельных случаях можно использовать и мои идеи. С курсантами было легче, так как у них не было еще опыта и они были готовы пробовать разные варианты. Правда, и те и другие сходились в одном: чем больше разнообразие приемов, тем результативнее будут действия в тылу врага.

Впрочем, тут все мы столкнулись с вполне понятной проблемой. Вот, например, хорошо и вполне понятно звучит в теории, что боец для эффективного ведения огня должен выбрать позицию, удовлетворяющую следующим требованиям… и далее требования по списку. С этим никто не спорит. Но только возникает один маленький вопрос: а сколько времени будет у бойца для выбора нужной позиции? И тут выясняется, что выбор позиции диверсант минимум в половине случаев должен делать буквально на бегу. Вот всем и приходится тренироваться с ходу оценивать все окружающие холмики, ложбинки, овраги, заросли и т. п. с точки зрения того, насколько они удобны для засады, для подхода или для отхода. А также для того, чтобы одна отходящая группа могла легко прикрывать другую. На этом потели все. И только через три недели занятий у большинства начало получаться. Я поймала себя на том, что, даже просто идя по полигону, все время верчу головой туда и сюда и оцениваю, где может быть засада, а где я сама могла бы успешно заныкаться и безопасно отходить. При этом только теперь я поняла знакомого дедули, дядю Сережу – водителя грузовика с большим стажем. Ему много приходилось ездить по лесным дорогам, и вот он жаловался, что даже когда просто гуляет с женой и сыном по лесу, то все время следит, чтобы «не задеть кузовом» за ветки деревьев.

Впрочем, именно такие умения и навыки нам сейчас и нужны. Чем больше знаний и действий каждому из нас удастся «запихать» на уровень безусловных рефлексов, тем больше потом будет шансов выжить. А еще я для своей роты устроила конкурс: кто разработает такую гадость, чтобы ее можно было заранее подготовить и при необходимости моментально привести в боевое положение. Короче, нечто вроде того, чтобы заранее заложить несколько мин, которые можно поставить на боевой взвод буквально на бегу. Только вместо мин будем закладывать гранаты Ф-1 (лимонки) таким образом, чтобы, проскакивая мимо, можно было выдернуть из них чеки. Тогда преследователи получат полный комплект. Надо отдать должное курсантам: я получила сразу два оригинальных решения, которые после одобрения руководством были взяты на вооружение всеми обучаемыми. А меня это порадовало еще одним фактом: ребята научились нестандартно мыслить. В боевых условиях подобные нестандартные находки доставят немцам большие неудобства.

В середине сентября к тренировкам стали добавлять расширенные практические задания: взорвать мост, захватить штаб, угнать автомашину, нарушить движение колонны на марше. Понятное дело, что все это проводилось не в тылу врага, а в нашем тылу. Нас пару раз вывезли в какое-то Костерево, находившееся более чем в ста километрах к востоку от Москвы. Там формировались отправлявшиеся на фронт дивизии, там мы и «резвились». И еще я заметила, что кроме преподавателей на наших тренировках стали появляться какие-то незнакомые люди. Кто-то в военной форме, а кто-то и в гражданском. Сначала любопытная я хотела сунуться с вопросом к Зое, но потом и сама сообразила. Это, наверное, будущие командиры таких групп и отрядов. Правда, не совсем понятно, почему они не проходят такие же тренировки? Впрочем, это не мое дело.

Мое дело – хорошо подготовить своих курсантов и самой выучить все, чего еще не умею. А отставания, к сожалению, пока есть. В беге с полной выкладкой я до сих пор приползаю одной из последних. Трудно угнаться за мастерами по бегу или по лыжам – вот это лоси! Хорошо еще, что по деревьям умею лазить – тут хожу в лидерах. Метание гранаты чуть подтянула, но все равно – это не мое. С рацией тоже на вы. Нет, если неполадку найти, то тут я вне конкуренции, поскольку схемы довольно простые, но вот скорость приема-передачи – ой-ой. Так что радистом могу быть только в самом крайнем случае. И левой рукой нож кидать так и не научилась. Компенсирую это стрельбой. Из своей новой «светки» я теперь уверенно поражаю мишень на расстоянии до пятисот метров. И из любого пулемета стреляю не хуже Кости. Если встречу, то вызову на соревнование. Могу неплохо стрелять даже из противотанкового ружья, вот только таскать его не намерена – уж больно тяжелое, зараза. И отдача у него – ой-ой-ой. Поэтому данное умение буду держать про запас. А что касается саперного дела, то поставить или снять стандартную мину могу, но очень не люблю этим заниматься, поскольку помню, сколько раз может ошибиться сапер. Дело в том, что данное утверждение находится в некотором конфликте с одним из моих любимых тезисов: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». И еще, наконец, пошел немецкий. За немку пока не сойду, но пленного уже допросить сумею и в документах разберусь (пока еще со словарем).