Тени черного пламени - Алексей Колентьев Страница 53

– Значит, все не так скверно.

– Это еще хуже, поверь мне на слово. Дальше идем молча. Комнату снимем одну, никуда одна больше не ходи… ну, кроме, если нужно… по нужде, короче.

У Поповича ничего кардинально не поменялось: обшарпанная конторка, забранная толстой решеткой, куча всякого барахла виднеется из задней комнаты. А сам владелец все так же угрюмо нависает над столом, щелкая клавишами ноутбука.

Едва глянув в мою сторону, он угрюмо бросил:

– Твоя комната занята, для бабы могу дать второй матрац и комплект белья. Плата как обычно. Кредиток мне не суй, беру только наличку. И только нашу, всякие евры не катят.

Ксения немного опешила от такого обращения, но мне вовремя удалось поймать репликанта за локоть и предостерегающе сжать его. Непонимающе глянув в мою сторону, девушка остановила какие-то слова, готовые было сорваться сгоряча. Я же кивнул и, взяв ключи, отсчитал положенных полторы тысячи рублей. Горсть мятых советских сотенных купюр словно бы по волшебству исчезла со стола. Несмотря на Исход, в Зоне по-прежнему имели хождение только советские дензнаки, оказавшиеся самой стабильной валютой, чему способствовал наш местный банкир Исмаил. Никто не звал его по фамилии, имени, как правило, всегда было достаточно. Он и его два десятка бойцов держали почти всю оптовую торговлю припасами в особом районе. Кроме того, именно хлопцы из многочисленной семьи Исмаила нашли где-то несколько вагонов советской валюты, приготовленной к вывозу, но из-за угрозы заражения брошенной на путях в районе военных складов. Сначала он тоже оставался в тени, рулил его родственник, но реальная власть всегда была именно у этого невысокого человека средних лет, всегда ходившего в барашковой высокой папахе и цивильном черном костюме. Исмаил никогда не расставался с изящным резным посохом, носил зеленую ленту хаджи, однако более ничего о нем известно не было. Потом многие спохватились, но кавказцы крепко держали свой кусок, и после трех лет войны за Исмаилом остался опт и банковское обеспечение анклава.

– Если чего притащили, я могу посмотреть.

Выцветшие, водянисто-серые глаза Поповича выжидательно смотрели на нас поверх толстых круглых очков. Не утерпев, барыга сам выложил свой главный интерес. Исход мало что изменил в плане основного источника дохода этого человека. Попович по-прежнему скупал артефакты, которые были главной его страстью. Однако на этот раз торговцу изменило чутье, я не носил ничего подобного уже очень давно. После известных событий продолжительность собственной жизни не была в числе основных приоритетов. Вопросительно глянув на девушку и получив отрицательный кивок, пришлось разбить надежды хозяина подземной гостиницы:

– Прощения просим, ничего такого у нас при себе нет.

Лицо торговца осталось таким же невыразительным, как и секунду тому назад. Новость словно бы и не огорчила его.

Двинув массивными покатыми плечами, он произнес, глядя поверх наших голов, будто обращался к облезлому потолку:

– Если передумаете, дам хорошую цену.

– Договорились.

В комнатах все осталось как и раньше, даже постельное белье было того самого серого цвета. Панцирная кровать, скатанный в ноги матрац, рукомойник с одним краном, откидной столик и два табурета. Возле шкафа, обитого железом, стоял дополнительный матрац, а сверху лежала плоская подушка и комплект постельного белья.

Бросив рюкзак у кровати, я сказал озиравшейся с любопытством девушке:

– Душ прямо, в конце коридора. Слева сортир, следующая дверь – вход в прачечную. Вместе идти не стоит, иди первой, а я пока разберу вещи.

Но репликант стоял у порога. Она что-то хотела спросить, но как будто бы не решалась.

На тот момент я чувствовал такую дикую усталость, а желание стать под горячие или не очень струи душа в конце коридора было настолько сильным, что голосом, не склонным к сантиментам, я спросил:

– Что опять?

Иногда слова обретают плоть, потому что моя фраза заставила девушку заметно вздрогнуть и побледнеть. Мгновением позже я уже пожалел о своем срыве, но было поздно.

– Кровать и… белье. У меня ничего с собой нет.

Прощай, душ, не видать мне твоих стен еще некоторое время. Прихватив оружие и заперев рюкзак в шкаф, я вернулся в прихожую и, назвав размеры, которые помнил очень хорошо, попросил два комплекта нижнего белья. Хмыкнув, Попович заломил дикую цену, как он выразился, за срочность. В рейде о грязи особо не беспокоишься, но как только опасность уходит, некоторые мысли становятся особенно навязчивыми. Представив, как пласты спрессованной черной массы отваливаются от кожи и с грохотом валятся на пол, я отсчитал просимую сумму и ждал еще минут десять, пока некий малозаметный субъект из местной обслуги не вручил мне полиэтиленовый пакет, внутри которого было два комплекта армейского белья подходящего размера.

Вернувшись в комнату и застав девушку понуро сидящей на табурете у стола, я положил перед ней пакет и сказал уже спокойным тоном:

– Белье, скорее всего мужское, но размер… размер подходит… должен подойти.

Репликант сначала робко, а потом все более уверенно разорвал упаковку верхнего в стопке пакета и с благодарностью посмотрел на меня. В глазах девушки читалась смесь страха, удивления и чего-то еще.

– Спасибо, Ступающий! Я…

Подавив рвущийся наружу тяжелый вздох, я указал на кучку постельного белья, лежавшую на кровати:

– Там есть полотенце, мочалка в шкафу. А в душе точно должно быть хозяйственное мыло. Штука так себе, но грязь отскоблить поможет. Спишь на кровати и больше ни слова не говоришь. Ступай уже, я устал как собака.

Когда я подвинул табурет к столу и разложил на нем принадлежности для чистки, то услышал, как репликант сначала открыл дверь, но потом задержался в комнате. Пришлось снова отложить любимое дело и обернуться. Девушка осталась в стоящей колом от засохшего пота и грязи американской полевой форме.

Выражение ее лица в тот момент можно было назвать решительным, хотя голос уже не дрожал.

– Как бы ты ко мне ни относился, я сумею доказать, что мы не враги.

Слова в нашем мире штука дешевая, любые эмоции тоже можно разыграть. И кроме того, меня сильно тяготило присутствие этого существа.

Снова повернувшись к холстине, на которой лежал единственный верный друг, я все же ответил:

– Думаю, что такой шанс скоро представится. А сейчас, ради всего святого, иди. Может, у вас мыться после отхода с передовой и не принято, но тут другие традиции. Иди сама, или сволоку силой.

Через полтора часа, как только Ксения улеглась на скрипучую койку и тут же тихо засопела, отвернувшись к стене, я решил выйти наружу. Вдумчиво помыться не получилось, поскольку пришлось подгонять свое расписание под намеченную встречу в «Шалаше». При гостинице была не только прачечная, но и небольшая мастерская, в которой за пять тысяч мне откалибровали «ночник», провели дезактивацию, прочистили дыхательные фильтры и заменили измочаленные влагопоглотители в комбезе. Хорошо еще, что по мне никто в этот раз не стрелял и бронепластины остались нетронутыми. Сейчас у меня стояли легкосплавные, произведенные в Сингапуре. От титановых и керамических они отличались большей устойчивостью к бронебойным боеприпасам, были почти на четверть легче. Тут ничего подобного достать нет шансов даже с переплатой.