Мы - истребители - Владимир Поселягин Страница 53

Оставалось ждать, когда схватка разобьется на отдельные очаги, только тогда можно будет сказать что-то определенное.

К месту боя мы подходили на четырёхстах метрах: выше нельзя — засекут, ниже можно, но создавались определённые неудобства. Так что я выбрал оптимальный вариант.

— Один «толстолобый» с двумя «мессерами» схлестнулся, — услышал я голос ведомого.

— Видел. Это «Колдун», справится. Берем ту пару, что уходит на бреющем. Видимо, их цель «Бык», снизу вдарить хотят.

Покрышкин действительно первоклассный пилот, и те два фрица для него не проблема, даже если они асы, что было видно по манере пилотирования.

Спикировав, зашел в хвост ведомого «мессера» и открыл огонь. Видимо, кем-то предупрежденный, — гансов было как блох на собаке, десятка два точно — он резко ушел в сторону вместе с ведущим. Пришлось тоже уходить в строну — атака оказалась безрезультатной, я не успел выйти на дистанцию открытия огня — а на меня свалился одиночка, но и он шарахнулся влево, уклоняясь от заградительной очереди Степки.

— Да что тут за сивки-бурки?! — возмутился я.

Со времени моего появления было сбито только два «худых». Немцы атаковали как-то вяло и, старательно уворачиваясь от наших, предупреждали своих по рации.

— Внимание всем! «Развод»! Как поняли меня? И-и-и… Начали!

По моему приказу все «Лавочкины» вдруг прыснули в разные стороны, разбив общий клубок.

Честно говоря, я в первый раз участвовал в таком масштабном воздушном бою, поэтому немного нервничал.

Немцы попались. Они кинулись за «струсившими» русскими и влетели в ловушку. Теперь помочь друг другу они уже не могли. Теперь ребята работали спокойно.

Добив дымящий «мессер», я схлестнулся с другим. Микоян постоянно висел сзади, прикрывая меня. И небезрезультатно — уже три атаки смог отбить. Вогнав в скалы второго «худого», я вдруг услышал вызов по рации:

— Хромой, на подлете еще двадцать «шмелей». Поднята группа Седого, как понял? — сообщили из штаба. Это означало, что наперехват помощи немцам был поднят соседний полк, ожидавший в готовности номер один.

— Я Хромой, вас понял! — ответил и бросился к одиночному Ла-5, который, густо дымя, несся к земле. На него заходил «худой», нужно не допустить, чтобы он добил кого-то из наших.

Одной из неприятностей боя на малых высотах было то, что не всегда удавалось воспользоваться парашютом. Он просто не успевал раскрыться. Поэтому заранее подбирались несколько площадок, где можно было сесть на вынужденную. Именно это и пытался сделать пилот подбитого «Лавочкина».

Заметив мою атаку, «мессер» лег на крыло и попытался уйти в сторону.

— Черт, я его не достану! Степка! Бей! — невольно вместо позывного выкрикнул я имя ведомого.

Завязалась круговерть. Пристроившись в хвост Микояна, отслеживал ситуацию вокруг — немцев еще хватало.

Кстати, спасенный нами «Лавочкин» уже плюхнулся на пузо. На этой площадке я рассмотрел два разбитых «худых», видимо, тоже севших на вынужденную, и сгоревший истребитель. Вероятнее всего, наш.

— Они уходят! Внимание всем! Бьем «в хвост и в гриву»! — скомандовал я, как только понял, что немцы сдулись.

Те, у кого еще оставался боезапас, рванули за улепетывающими гансами — нужно окончательно деморализовать их. Да и если повезет, сбить парочку.

Несмотря на видимый успех этой операции, которую я неожиданно для всех назвал «Операция Ы», правда, так и не дождавшись ни от одного из командиров вопроса почему. Они посчитали, раз я так окрестил ее, значит, так нужно, что меня несколько расстроило: несколько заготовленных ответов, вроде того пресловутого «чтобы никто не догадался», пропали втуне. Так вот, несмотря на видимый успех операции, я считал ее проваленной, и мне понадобилось не так много времени, чтобы убедить в этом весь командный состав полка.

Может, кому-то кажется, что это неправильно, но я ВИДЕЛ, что операция была фактически провалена, несмотря на хвалебные послания из штаба фронта. Парни хоть и были с небольшим опытом, но не спорили со мной — они тоже не слепые.

В течение нескольких часов в подробностях разобрав бой, — тут как раз вовремя подвезли отпечатанные снимки с наблюдателя — мы стали обсуждать найденные ошибки и просчеты.

Тыкая пальцами в карты, снимки, схемы, командиры групп и звеньев до крика спорили, выискивая просчеты, и стояли на своем, если находили. Я же сидел чуть в стороне и в блокноте по пунктам раскладывал всю операцию, начав со звена Архипова.

«В чем же ошибка? — задумался я, поморщившись. В это время Саша Покрышкин что-то горячо обсуждал с Быковым, сбивая с мысли. — Так, здесь Архипов встретился с „Хейнкелями“-приманками, сбил два. Тут попал под сдвоенную атаку, которую ожидал и отбил, сбив одного… Что-то рисунок боя не сходится. Что-то тут не так!»

Оторвавшись от блокнота, я посмотрел на Архипова, который привлекал к себе внимание белоснежными бинтами на голове и руке, и спросил:

— Серег, тебе не показалось странным начало боя?

Почти без задержки лейтенант кивнул и поморщился, придерживая голову одной рукой.

— Было что-то такое. Атаковали меня всего четыре пары, а это, сам знаешь, капля в море. Остальные смотрели, наблюдали, ждали чего-то, я это только в конце боя понял.

— Точно! — Я бросил карандаш на стол и, не обращая внимания, что он скатился на край и упал на пол, пояснил: — Это была ловушка в ловушке. Они ждали не меня, а полк… Как я сразу этот развод не понял?!

— Мне тоже казались странными действия немцев, — согласно кивнул Покрышкин.

— Угу. Что там с допросом пленных? Что сказали? — поинтересовался я у начштаба.

— Не знаю. Еще не доложили. С ними Курочкин работает, — несколько растерянно ответил он. — Сейчас узнаю.

— Я с ним, — быстро пробормотал капитан Быков и выскочил вслед за Литвиновым.

— Ловушка в ловушке? — задумчиво повторил Покрышкин.

— Похоже, нас пытались переиграть… М-да, они ошиблись только в нашей боеспособности, видимо, посчитав слухи из-под Харькова несколько преувеличенными.

— Но о подстраховке они не забыли, — напомнил Архипов. Он знал еще о десяти парах, которых перехватил соседний полк.

— Да, не сильно она им помогла, хотя Седого потрепали изрядно… одиннадцать сбитых, б…!

— Угу, половину полка как корова языком слизнула, — хмуро подтвердил лейтенант Евстигнеев, самый молодой командир звена из присутствующих. Евстигнеев небеспричинно был мрачен — в полку Седого воевал старший брат, про которого всего полчаса назад сообщили, что он получил тяжелое ранение и в госпитале ногу спасти не смогли.

— Так что мы имеем на данный момент? Давайте пробежим весь бой: звено Архипова первыми схлестнулось с немцами. Результат три-четыре в пользу немцев. Звено полностью сбито, погиб старший сержант Головня. Дальше тремя группами Бык атаковал немцев с нижней позиции…