Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская Страница 53

– Вполне, – выдохнула я.

– Может, вам подложить под голову мой камзол? – предложил он. – Погода весьма располагает, а он все равно лежит без дела… И простите меня, что не предусмотрел и не взял маленькую подушечку.

– Все в порядке, Джонатан, – рассеянно протянула я.

Мне было так хорошо, что даже не хотелось говорить. Но мужчина, как истинный джентльмен, аккуратно свернул камзол в подобие подушки и наклонился ко мне. Приподняв меня за плечи одной рукой, другой тем временем положил камзол на одеяло.

– Думаю, так вам будет гораздо лучше, – тихо произнес он.

Я ухватилась за его сильное плечо, чтобы было удобнее. Наши лица оказались так близко, что на щеке чувствовалось его дыхание. Еще миг, и Джонатан осторожно, словно боясь спугнуть, потянулся ко мне. Я выдохнула, и он накрыл своими губами мои…

Поцелуй казался нежным и долгим. Джонатан не напирал, но и не давал одуматься. Он целовал. И от ласкового соприкосновения губ слегка кружилась голова, хотелось… Просто чего-то хотелось.

Чтобы было удобнее, я положила вторую руку ему на плечо, и это словно послужило для него разрешением. Он немного крепче, но бережнее сжал меня в своих объятиях, а поцелуй из осторожного превратился в упоительный.

– Аннель, – прошептал он мне в припухшие от поцелуя губы, – я…

– Ш-ш-ш… – Я осторожно коснулась его щеки. – Не говорите ничего…

Тогда он вновь потянулся ко мне, но я чуть отклонила голову в сторону.

– Здесь не место… И не время, Джонатан.

– Но я не теряю надежды. Помните об этом.

Его дыхание всколыхнуло на лбу прядку волос, выбившуюся из прически.

– О да, Джонатан. Я помню.

Он нежно поцеловал меня в висок, еще немного задержав в объятьях, а потом опустил обратно на одеяло.

Я прерывисто вздохнула. Оказалось, я сдерживала дыхание, пока баронет меня обнимал. В столь же прерывистом вздохе Джонатана мне послышалось легкое разочарование, и он вытянулся на одеяле, положив голову подле моей руки. Ну что ж, на то он и мужчина, чтобы хотеть большего… а я – женщина, чтобы остановить, когда пожелаю.

Я запустила пальчики в его шелковистые волосы и принялась ласково перебирать их, играть прядками. На короткий миг он накрыл мою ладонь своей и, поднеся к губам, поцеловал, а после, довольный, вернул обратно.

Всю дорогу в экипаже Кларенс рвал и метал. Мало того, что дядя заставляет его отправляться за этой молеподобной супругой, так еще и Вивьен! О-о-о! Она ведь обещала, что больше не станет даже пытаться встретиться с Хольгримом!.. Говорила, что будет только с ним!.. Обещала! А выходит, что эта жаба Хольгрим дядиными руками пытается убрать его с пути?! Не выйдет! У него ничего не получится! Он не позволит Вивьен даже думать о нем! Он ей устроит! Да он придушит ее! Чтобы умоляла, чтобы на коленях ползала и клялась, что никогда не посмеет ни с одним Хольгримом, ни с одним гвардейцем, ни с… Ни с кем, кроме него!

Раздался свист, и экипаж начал останавливаться. Взбешенный Кларенс уже высунулся в окно, чтобы задать трепку нерадивому вознице, но увидел, что рядом с его экипажем катит открытое ландо, в котором сидит Эдгар, граф л’Оверколь со своей супругой – милейшей Жозефин, или, как он ее ласково называл, Жозефой, а напротив них не кто иной, как Арман, маркиз Тровелли.

– Добрый день! – приветственно помахал Кларенсу Эдгар. – Ты чего спешишь как на пожар? Случилось что-нибудь ужасное? Неужели вновь конюшня?

Правила приличия требовали ответить, и Кларенс, скрипя зубами, попытался отговориться от друзей:

– Так… Кое-что спешное…

Но тут в разговор решила вмешаться милая Жозефа:

– Милорд, тогда зимой я была ужасно огорчена, что из-за своего положения не смогла появиться у вас на приеме и не познакомилась с вашей супругой. Эдгар рассказывал мне, как она прелестна и обходительна, и я даже начала задумываться, а не разонравилась ли ему… – Граф попытался что-то возразить, но супруга легонько хлопнула его веером по руке и рассмеялась: – Дорогой, ты же знаешь, что я шучу! – И, вновь обратившись к Кларенсу, продолжила: – А как я сожалела, когда узнала, что маркиза занемогла и удалилась в деревню, дабы поправить здоровье! Надеюсь, ей уже лучше и она скоро присоединится к нам?

Кларенса перекосило.

– Не знаю… Нет… – попытался что-то выдавить из себя он, но, так и не справившись с норовом, в итоге рявкнул: – Да я понятия не имею, что с ней! И знать не хочу! Понятно?!

Друзья опешили, а леди л’Оверколь вовсе побледнела и часто-часто замахала веером, чтобы отогнать резко подступившую дурноту.

Увидев супругу в таком состоянии, Эдгар заволновался не на шутку. Он достал из корзинки, что стояла на сиденье рядом с Арманом, небольшую фляжку и серебряный бокальчик. Налив в него бурой жидкости, он протянул Жозефе. Женщина безропотно выпила лекарство.

Лишь когда супруге немного полегчало, мужчина перевел не предвещавший ничего хорошего взгляд на Кларенса.

– Милорд, – чопорно произнес он. – Я прошу вас проехать с нами в… скажем, в парк, дабы меж нами наконец-то состоялся давно назревающий разговор. Я считаю, что далее его откладывать уже нельзя.

Холодный взгляд Армана, так же недобро смотревшего на маркиза, только подтверждал слова друга.

Жозефа попыталась что-то возразить, и Эдгар тут же поспешил заверить ее:

– Дорогая, мы всего лишь переговорим меж собой. Не волнуйся, дуэли не будет.

– Ты обещаешь? – слабым голосом спросила женщина.

Эдгар лишь наклонился к ней и запечатлел на губах легкий поцелуй, а потом выбрался из ландо.

– Будешь ждать нас на главной аллее парка Харингтон, – приказал он напоследок своему лакею, сидящему на козлах. – Только езжай по теневой стороне, а то леди нездоровится на такой жаре. – И обратился к Арману: – Ты со мной?

Тот даже не соизволил ответить, только поцеловал руку леди л’Оверколь и выбрался из ландо.

Кларенс, по-прежнему сидя в своем экипаже, несколько пришел в себя от гнева. Сообразив, что только что натворил, и поняв, что с ним никто больше шутить не собирается, он побледнел.

Эдгар распахнул дверцу экипажа и первым забрался внутрь, Арман не отставал. Задержавшись на подножке и приказав лакею: «Поедешь медленно к парку Харингтон… Пошел!» – нырнул следом.

Кларенс пытался унять нервную дрожь, напротив него устроились бывшие… уже бывшие друзья.

– Да не трясись ты так, – наконец не выдержал Эдгар. – Никто тебя протыкать не собирается. Хотя следовало бы!

Кларенс после этих слов постарался сдержать облегченный вздох. Эдгар был чемпионом королевского клуба и лучшим поединщиком на саблях в городе. Он неизменно выходил победителем из рубки на черте.

– Этот разговор назревал давно, Эдгар прав, – добавил Арман. В его голосе слышалась та же метель, которая словно оставила след в цвете его волос. – С начала зимы ты ведешь себя самым непонятным, я бы даже сказал, странным образом. Если ранее ты оправдывал все свои выходки тиранией дяди и невозможностью найти себе спутницу жизни – мы верили. И даже помогли тебе. Но теперь… Это ни в какие ворота не лезет, Кларенс!