Швея-чародейка - Ровенна Миллер Страница 53

Леди Сноумонт, наверное, заметила панику на моем лице (я не имела денег и не могла проигрывать партии), поэтому быстро сказала:

– Сегодня игра пройдет без денег, Теодор. Мы будем делать ставки на шоколад с начинкой.

Она позвала горничную, ожидавшую за дверьми.

– Саша, вносите ценные призы!

Возможно, Виола была менее богатой, чем я думала. Наверное, многие дворяне были такими. Однако таверны и улицы переполняли Красные колпаки, жаждавшие устроить революцию и затаившие реальную обиду против несправедливой системы, а знать почти ничего не делала, чтобы улучшить ситуацию. Дворяне лишь вызывали отряды для самообороны. Якобы защищать городской поряок, но в основном самих себя.

На чьей стороне я была? Мне приходилось выполнять приказы Пьорда. Я согласилась навести проклятие, если только получу заказ. Вообще-то мне не верилось в насильственную революцию – пусть даже после убийства короля. Однако я не снимала вины со знатных людей. Возможно, и на мне лежала ответственность за безмолвное согласие с политикой, с которой я была не согласна.

Мысли кружились, как пыль в луче солнечного света. Никакого конкретного смысла. Я поставила бокал с вином на стол. С меня было достаточно.

Мы перешли к игровому столу, и Теодор придержал мое кресло, чтобы потом занять место рядом со мной.

Когда Виола начала партию, я подумала, что Кристос не зря потратил вечер, научив меня играть в вист. Я провела несколько игр в таверне. Это длилось недолго – до того, как Кристос переключился на революцию. Но в течение некоторого времени мы с братом считались грозной парой среди партнеров. С кем-то другим я была бы не так хороша. Поскольку Виола не ввела меня в первую партию, я просто наблюдала за игрой и запоминала, как вести стратегию.

Потом и я сыграла несколько раундов. Я потеряла большую часть своих конфет, и сидевшая подле меня Ниа заняла мое место. Аннетт тоже находилась рядом, наблюдая, как уменьшается запас конфет Теодора.

– Виола показала мне вашу работу, – сказала Аннетт, наполнив мой бокал вопреки моему протесту. – Платье будет прекрасным.

Я почувствовала, как мои руки начинают холодеть и слегка дрожать. Ко мне подступала паника. Принцесса наливала мне бокал дорогого вина и говорила комплименты о моем шитье. Но я знала, что случится дальше – она даст мне заказ, который подлежал проклятию. Я взглянула на темно-красную жидкость в бокале. Свет свечей проходил через нее, и казалось, что мои руки были в крови.

– Спасибо. Значит, она показала вам и…

Я покраснела. Нижнее белье. Принцесса видела сменки Виолы.

Аннетт засмеялась.

– Да, я знаю все о трусиках Виолы. И я узнала о вашем шитье. Это просто замечательно. – Она склонилась ближе. – Вы научились делать чары или это происходит само по себе?

Я испугалась. Люди обычно не задают такие беспардонные вопросы. Но она была принцессой. Возможно, Аннетт привыкла говорить все, что приходило ей на ум. Это облегчало ее восприятие того, что считалось верным в любой ситуации, хотя и не соответствовало тому набору правил, который направлял мои действия.

– Оба варианта, – ответила я. – Меня учили позволять магии происходить и в то же время контролировать ее. Чтобы создание чар было таким же простым, как вдевание нити в иглу. Меня учила моя мать.

Я запнулась. Не ожидала, что буду говорить о маме с принцессой Аннетт. И странно, хотя я не почувствовала горя, которое сопутствовало ее смерти, мои глаза наполнились слезами. Аннетт тихо хмыкнула, понимая это по-своему.

– Она знала о чародействе очень много, – подытожила я.

Аннетт сочувственно улыбнулась, но чувство потери придавило меня. Моя мать ушла в мир иной. Отец умер еще раньше нее. Неужели мне предстояло потерять и Кристоса? Чем я должна была пожертвовать, чтобы удержать его в безопасности – чтобы он сидел передо мной? Неужели для этого я должна была перечеркнуть жизнь Аннетт и подсунуть ей про́клятую одежду? Рискнуть судьбой ее матери и отца? Превратить ее жизнь в трагедию потерь?

Это должно быть сделано, решительно напомнила я себе. У меня остался только Кристос.

Теодор проиграл все конфеты и пропустил Аннетт на свое место.

– Надеюсь, вам повезет больше, чем мне, – сказал он.

– Вы не правы, – возразила Аннетт. – Пусть Софи сделает вам какой-нибудь зачарованный носовой платок, который можно носить в кармане и вытаскивать при случае.

– Вы сделаете его для меня? – подмигнув, спросил он.

– Да, но он тогда должен быть с вами всегда, – с усмешкой ответила я.

Теодор встретил мой насмешливый взгляд, затем подхватил меня под руку. Я затаила дыхание – на краткий момент, когда его пальцы погладили мою ладонь. Революция, Пьорд, даже мой брат – все это, словно пыль, словно кружащиеся мотыльки, уносимые вдаль, показалось мне совершенно нереальным.

– Проведите несколько кругов без нас, – сказал он, увлекая меня к лестнице.

Мое сердцебиение участилось. Пока мы поднимались, он крепко держал мою руку.

Я отругала себя, презирая за то, что забыла о Пьорде и поддалась своим желаниям. Что я перестала думать о брате ради бессмысленного флирта с Первым герцогом.

Все это и раньше было бессмысленным – даже до того, как я узнала, что Теодор сочетается браком с иностранной принцессой. Ради союза, ради счастья двух стран. Тогда как я занималась обычным делом – шитьем платьев и жакетов. Хотя я тоже была счастлива: фривольная болтовня казалась приятным отдыхом от предложений нежеланного брака. Нет, это было отступлением и ничем иным, чистым эгоизмом. Я не имела права наслаждаться компанией герцога, пока мой брат находился в опасности. На минуту я возненавидела себя за полное забвение своего долга.

Мне захотелось вырвать руку из его пальцев, сбежать по лестнице, накинуть плащ и умчаться домой. Но тут я увидела, куда меня привел Теодор. Бальный зал Виолы с окнами почти во всю стену. И каждое заключало в себе мириады мерцающих звезд.

– О! – выдохнула я, не в силах вобрать в себя весь вид, который мне открылся.

Огромный город вокруг нас – совершенно темный, кроме мерцавших огоньков свечей. Скопление звезд. Полная луна.

– Это мое самое любимое место во всем городе, – сказал Теодор. Его рука покоилась на моей талии. – Даже дворец лишен такого вида, как этот.

Он подвел меня к алькову на противоположной стене. Окно выходило на реку, струящуюся, словно широкая лента серебра. Прямо за ней находились сады и оранжерея Теодора.

– Думаю, лунный свет струится сейчас самым правильным образом, – произнес он тихо.

Я потеряла дар речи. Стекло и металл, так индустриально выглядевшие при солнечном свете, теперь отражали луну. Стальные балки выглядели как полированная платина. Стекло походило на перламутр.

– Это словно драгоценный камень, – прошептала я. – Будто город украсил себя к вечеру новой брошью.