Десятая жизнь - Ирина Матлак Страница 53

Спасибо, что на дворе май, а не март…

И все же не думать о своем нынешнем положении я не могла. Мыслей было слишком много и все не очень приличные. Кроме того, какая-то крошечная моя часть терзалась сомнениями и испытывала настоящий всепоглощающий ужас — а что, если я действительно виновата? Думать об этом было страшно до дрожащих рук и помутнения сознания.

Ведь я совсем себя не знаю. Наверное, так о себе может сказать каждый: никто не знает границ своих возможностей. Но мой случай особый. И это неведение относительно самой себя, пожалуй, страшнее всего. Я же и правда не помню, что делала ночью и как оказалась в мастерской. Хотя… некоторые образы в памяти все-таки отпечатались, и ни крови, ни агрессии в них нет.

Могла ли я на самом деле совершить что-то настолько ужасное? Что, если та Акира, которую некогда казнили, решила отомстить?

Нет! Ну не могла я этого сделать! Если уж сама начну в себе сомневаться, то что говорить об остальных?

Погруженная в противоречивые мысли и чувства, я не заметила, как конь доставил нас прямо к особняку. Своевольная животина еще и на дыбы встала, когда Лафотьер спешился и вознамерился помочь спуститься мне. Словом, сивка-бурка ко мне симпатией не преисполнился, о чем говорило и недовольное пофыркивание, и демонстративный поворот задом, едва я ступила на землю.

— Зерры намерены предъявить мне обвинения? — осведомилась я, когда мы вошли в дом. — Ты поэтому меня увез?

— Просто посмотри в зеркало, — не оборачиваясь, бросил идущий впереди меня Лафотьер. — Увидь они тебя в таком виде, и вопросов стало бы еще больше.

Я и посмотрела. А как посмотрела, так и ужаснулась. Естественно, шествие по подземному коридору не прошло бесследно, как и недавнее падение. Выглядела я совсем как этот особняк: мрачно и пыльно. Но особого внимания заслуживали мои глаза, зрачки которых стали вертикальными.

Вертикальными, чтоб меня! Жуть какая!

— И это что… навсегда? — Мой голос помимо воли прозвучал жалобно.

— Госпожа Маргарита, вы прекрасно выглядите! — приободрил меня вышедший в холл дворецкий. — Но ванну я вам все-таки приготовлю…

Я тяжко вздохнула:

— Спасибо, Крикко.

Пока я продолжала созерцать свое отражение, подмечая чрезмерный блеск глаз и как будто слегка заострившиеся черты лица, Лафотьер вновь заговорил:

— Рядовые зерры сюда не сунутся. Либо тебе пришлют повестку, либо нас навестит Норт. Второе наиболее вероятно. Весомых улик против тебя пока нет, экспертизы еще проводятся. Даже если улики появятся, задержать тебя зерры не посмеют, поскольку ты — мой фамильяр. Но этот же факт означает, что я несу полную ответственность за все твои действия. И разгребать последствия твоих выходок тоже мне.

Он говорил ровно и монотонно, совсем как преподаватель, излагающий обыденный, не особо важный материал. И это на контрасте с горящим взглядом!

— Я. Никого. Не убивала, — оторвавшись от зеркала, отчеканила я и, вновь испытав сомнения, прикусила губу. Немного помолчала и уже менее уверенно добавила: — Не убивала ведь?

Наверное, глупее вопроса, адресованного Лафотьеру, и не придумать. Я совершенно не хотела выглядеть перед ним слабой, да и вообще быть слабой в принципе. Но отсутствие воспоминаний о минувшей ночи по-настоящему пугало и выбивало меня из колеи. Все же не так-то просто отстаивать то, в чем ты и сама не уверена…

Выдержав паузу, Лафотьер неожиданно подошел ко мне и, глядя в глаза, задумчиво произнес:

— Порой я забываю, кто ты. Иногда мне, как сейчас, кажется, что ты — перворожденная безобидная ликой, не способная никого обидеть. Акира была способна на все, а что скрывается в твоей душе, Маргарита? — Не знаю, почему не воспротивилась, когда он вдруг приподнял меня за подбородок, делая наш зрительный контакт еще глубже. И почему при звуках моего имени сердце пропустило удар, не знаю тоже. — Ты ужасно сумасбродная, наглая, хитрая и изворотливая особа, которая выведет из себя даже святого. Но… нет. Я не думаю, что ты могла кого-то убить. Даже будучи кошкой.

Услышать от него такое я никак не ожидала. Вся эта ситуация, его слова и взгляд казались донельзя странными и нереальными и добавляли еще больше смятения в мои и без того сумбурные эмоции. По каким-то необъяснимым причинам неверие Лафотьера в мою причастность к убийству обрадовало и побудило воспрянуть духом. Вот, казалось бы, какая разница, что он обо мне думает?

— Спасибо на добром слове, — глядя в сторону, негромко проговорила я, просто чтобы заполнить повисшее молчание. — Но твое мнение вряд ли заставит зерров изменить ко мне отношение.

— Их и не нужно заставлять, — возразил Лафотьер. — Мы всего лишь дождемся результатов экспертиз. Если ты не причастна, остаточная магия будет принадлежать кому-то другому. Пара дней — и все встанет на свои места.

— Эту пару дней, полагаю, мне придется сидеть взаперти? — как можно более спокойно спросила я.

Хвост так и завертелся от растекшегося по венам недовольства.

— Нет, почему же? — удивил темный маг. — Напротив, ты будешь выходить на улицу, мозолить глаза порядочным горожанам и как можно больше находиться на виду. Станешь прятаться — подозрения относительно тебя укрепятся.

— И это повредит твоей драгоценной репутации? — не без ехидства бросила я, тщательно скрывая то, что творилось внутри.

— Порой мы прекрасно друг друга понимаем.

Угадать, что скрывалось за тоном, каким это было произнесено, мне так и не удалось.

Первое, что я сделала после окончания нашего разговора, — приняла ванну, любезно подготовленную Крикко. И в данном случае мне было абсолютно плевать на его полумертвость, на то, что тоненькие облезлые руки взбивали мне пену и добавляли в воду масла. Какое все это имело значение, если я наконец-то могла по-человечески вымыться? Не холодной колодезной водой, не морской и соленой, не в общественной бане, а в ванной!

Даже моя нелюбовь к долгим водным процедурам отошла на второй план. Кошка временно отступила в недра сознания, уступив место типичной девушке, которая жаждет понежиться в нежной и ароматной ненке, аки утопающее в сливках пирожное. Правда, долго я ванну все равно не принимала — минут через десять водные процедуры захотелось прекратить.

Вторым моим действием стала стирка платья. Примерно в середине сего процесса в ванную поскребся Крикко, осведомившийся, не требуется ли мне мелкий, но полезный накопитель, который можно использовать для быстрой сушки. Мне, разумеется, таковой требовался, и штукой он оказался убойной! Буквально через несколько минут передо мной висело не только чистое, но и абсолютно сухое платье. После чего я использовала тот же артефакт в роли фена и высушила волосы. Что было очень кстати, поскольку возиться с такой длиннющей шевелюрой — морока еще та!

Ну а пунктом номер три в моей программе стал обед, во время которого я съела столько всего, что Крикко всерьез засомневался, сумею ли я выйти из-за стола. Сказывалось и недавнее обращение, и вызванный последними событиями стресс.