Новое королевство - Личия Троиси Страница 52

В воздухе пахло кровью. Леарко уже научился распознавать этот металлический приторный запах. Поначалу он вызывал у принца приступы тошноты. Фора же, наоборот, считал его самым лучшим ароматом в мире и никогда не упускал случая наполнить им свои легкие.

Неистовый ветер поднимал вверх облака пыли. Вдалеке, выпуская клубы дыма, виднелся Тал, самый большой вулкан Земли Огня, но Леарко ничего не слышал. В его ушах все еще стоял звон от жалобных стенаний и ударов мечей. Сама смерть хозяйничала здесь, ее присутствие ощущалось в этой оглушающей и тягостной тишине. Юноша дрожал; его руки устали неподвижно держать меч. От крови они стали липкими. Принц еще надеялся заполнить своим дыханием эту мучительную пустоту. Но кажется, что тишина поглощала все на своем пути, даже свистящий звук вдыхаемого и выдыхаемого его легкими воздуха.

Земля была сплошь покрыта трупами. Виднелись еще дымившиеся развалины домов. Принц чувствовал, как они следили за ним своими пустыми глазницами окон. К шестнадцати годам он успел увидеть столько кровопролития, что обычному человеку хватило бы на целую жизнь. Фора, с тех пор как вынудил Леарко расправиться со стариком, всегда посылал его на передовую, непременно требуя, чтобы тот воевал открыто и не прятался за спинами товарищей. Но у принца больше не было страха перед смертью, потому что он знал — она могла даровать ему способ избавления от этих мучений.

Юноша был вынужден видеть разоренные селения с кружащими над ними стаями воронов и добивать людей, умиравших в предсмертной агонии.

— Сходи на разведку, но не оставляй свидетелей, — приказал принцу его дядя.

Этот приказ Леарко слышал и раньше, но все еще не мог к нему привыкнуть. Принц не был убийцей по своей сути. Во время сражений он убивал противника потому, что только инстинкт самосохранения вынуждал его к этому. В действительности среди всего этого горя он страстно пытался услышать похвалы своего отца. Но тот никогда не удостаивал принца ни единым добрым словом. Всякий раз, возвращаясь во дворец, Дохор прежде всего ожидал услышать подробный отчет о происходящем от своего верного наместника. Он не доверял словам сына, который между тем в ожидании своей очереди стоял, склонившись перед троном. Если в своем докладе Фора слишком хвалебно отзывался о принце, то король игнорировал его успехи, считая такое поведение его прямым долгом. Но стоило Дохору узнать о постоянном непослушании сына, как тут же презрительные оскорбления сыпались в адрес принца.

Кому нужна эта жестокость? Леарко пытался сражаться с еще большим рвением, задыхаясь от тошноты и отвращения к самому себе, бесстрашно следуя примеру неутомимого Форы. Но для чего все эти усилия, если потом отец их даже не оценит? Принц никогда не сможет быть похожим на первого Леарко; что бы юноша ни сделал, он всегда будет лишь бледной тенью своего брата.

Погруженный в эти мысли, Леарко сначала услышал звон меча, а затем глухой и тяжелый звук приближавшихся шагов. Это был Фора. Юноша узнал бы его из тысячи других звуков, но он не стал оборачиваться и позволил ему приблизиться к себе.

— Хорошая работа, — произнес дядя, хлопая племянника по плечу. Наконец-то тишина нарушена.

Но Леарко чувствовал внутренний надлом: весь ужас произошедшего открылся ему только сейчас. Ослепленный желанием угодить отцу, он наряду с другими солдатами участвовал в уничтожении отрядов восставших, тем самым позволяя Форе истреблять ни в чем не повинных жителей.

Душераздирающий крик, зародившийся в его душе, на целый день заглушил все остальные чувства. Принц не слышал ни возгласов ликования, ни одобрительных слов Форы, ни похвал других солдат, которые, наконец, признали его своим. Леарко, отрешенно двигаясь, ощущал, что зашел за последнюю черту, которую не имел права переступать. Теперь он такой же соучастник этих зверств, как и все остальные.

С наступлением вечера языки костра ярким светом озарили темноту. Пламя охватило груды тел, уничтожая всякое воспоминание об этом селении.

— Такое повторится с каждым, кто осмелится выступить против нашего короля, — выкрикивал Фора.

Вдруг принц упал позади шатра, сотрясаемый позывами к рвоте.

— Слабак, — увидев его, прошипел сквозь зубы дядя.

Обессиленный юноша повернулся к нему лицом.

— Эй ты, тряпка, как тебе это зрелище? Это казненные повстанцы.

— Там были женщины и дети…

— Которые затем выросли бы! Они обучают владению мечом женщин и детей, заставляя их тренироваться на куклах с лицами похожими на твое и твоего отца. А ты знаешь, что они до смерти забили камнями наших посланников, направленных в эти места?

Леарко молчал. Нет смысла говорить: Фора принадлежал к другому миру, ему не дано было понять то, что чувствовал принц в своем сердце. Никакое прегрешение не заслуживает такого зверского наказания, какое войска короля учинили над этим селением. Ребенок есть ребенок; и даже под доспехами воина течет кровь обычного мальчишки.

— Встань и прекрати устраивать спектакль. Война — это пища любого уважающего себя короля. Привыкай, иначе сегодня вечером снова отведаешь моего кнута.

Леарко покорно встал на ноги и тыльной стороной руки вытер рот. Уже не имела значение причина, по которой он больше не мог сопротивляться, а тем более обо всем забыть.