Игрушка для императора - Сергей Костин Страница 52

— А это что еще за хренотень?

Оливия затормозила, заставив остановиться и меня. Я по инерции подтолкнул ее вперед, но девчонка никак не хотела сдвигаться с места, заставив меня обратить внимание на то, что она назвала хренотенью.

— Маленькие девочки не должны так грязно… — слова замерли, не дав закончить взрослое нравоучение о правильности общения среди вражеского лагеря. Мои глаза устремились в ту точку, куда пялилась Оливия. И признаться честно, правильно пялилась. Потому, что перед нами возникло еще одно препятствие, которое я оценил по высшей бальной системе, как непреодолимое.

Перед нами, стройными рядами, ощетинившись вполне острыми и блестящими мечами, плечо к плечу стояло около тысячи нелюдей. Это навскидку. А если пересчитать, то и все две тысячи.

— Не ругайся, — попросила Оливия, предусмотрительно пропуская меня вперед.

Черт, я и не думал ругаться. Но следовало бы.

В своей человеческой жизни эти нелюди были скорее всего регулярными войсками. Каким образом им ужалось сохранить в должном качестве обмундирование, оружие и стройный боевой порядок, мне не ясно. Понятно только одно, так просто через эту силу нам не пройти.

Стройные шеренги всколыхнулись, грохнули стальными мечами по щитам и, грозно издав боевой вопль, похожий на предсмертный крик дикого зверя, двинулись в нашу сторону. Тысячи глаз, в которых горело только одно желание, покончить с теми, кто против них. И ничто не помешает им это сделать. Ни неосторожные простые нелюди, так некстати попавшимися по дороге и смятые, а то и попросту разнесенные мечами в клочья, ни костры, через которые солдаты шли, не обращая внимания. Ничто.

Я бросил навстречу им очередной огненный шар. Но он, только зашипел, обессиленный и слабый, словно сунутая в прорубь головешка. Вот что значит уверовать в собственную силу и бездумно потратить ее на пустяки.

Я метнулся вглубь сознания, пытаясь разобраться с остатками некогда могущественной силы. Но там обнаружил только страшное бессилие. Все, рано или поздно, заканчивается. Был конец и силам варркана. Души тех, кто когда-то правил миром, тех, кто вершил человеческие судьбы, ничего не могли больше сделать для меня. Мощь варркан, сила варркана, оказалась бездарно разбазарена.

Ничего не говоря, я погладил «Лучший», прекрасно понимая, что сейчас, в эту самую минуту осталась только одна надежда на него. Не помогут больше тайные заклинания. Не помогут знания и волшебство. Только голая сила, сколько ее там осталось.

— Все так плохо? — заглянула в глаза Оливия.

— Даже хуже, — честно признался я, — Придется нам, девочка, поработать руками. Ты, кажется, давно хотела это сделать? Желания сбываются. Кстати, у вас бывает Новый Год? Ладно, забудь. Вспомни свои уроки и держи тыл.

— Но я еще могу поколдовать!

Я скептически оглядел ее с ног до головы.

В ней есть сила. Я сам вложил в эту маленькую головку знания. Но что она сможет сделать? Выпустить пару молний и рухнуть обессилено на землю? Не годится. Или еще хуже. Наколдует ерунду какую-нибудь, нас же и накроет. Пусть уж лучше тылы прикрывает.

— Никакого колдовства. Береги силы. И вот еще что. При любой возможности, мало ли что, прорывайся к замку. Найдешь короля и своего брата. Разберешься там без меня.

— А ты? — никогда бы не подумал, что на меня можно смотреть такими невинными глазами.

— А я займусь нашими общими друзьями. И, конечно, поспешу за тобой.

Если удастся. Что вряд ли. Даже если я перерублю солдат, подтянутся остальные. И тогда мне уже не вырваться.

Поплевав ради приличия на руки, подмигнув совершенно растерявшейся Оливия, я вскинул меч над головой и пошел прямо на наступающие отряды.

Может быть, это моя последняя битва. Слишком долго я воюю в шкуре варркана. Рано иди поздно это должно закончиться. Я не знаю, вернее не знал ни одного варркана, кто умер своей смертью. От старости или от старческих болезней. Только в бою, и только с мечом в руке. Знать пришло и мое время. Лишь бы только девчонка прорвалась к замку и разобралась с Императором. А она разберется. В этом я не сомневаюсь.

Когда до первых оскалившихся шеренг оставалось не больше десяти шагов, я переключился в боевой режим.

В одно мгновение остатки сил взвинтили тело и чувства, как того требовало варркановское искусство.

Барабаны древнего варркановского гимна надрывались во мне, стараясь заполнить своим грохотом пустоту волшебства. Глупое земное сознание, оставшись в гордом одиночестве, не спряталось в глухих закоулках. Наоборот, осознав, что теперь только оно способно спасти тело, воспаряло.

Отбросив в сторону земную слабость, земной страх и вечную робость перед темнотой, оно заполнило меня, собрав под своими знаменами остатки ослабленной армии прежних героев и магов. Оно руководило ими, заставляло подняться с колен, и идти вперед. Вперед, несмотря на безумную усталость и неспособность что-либо сделать.

Тяжелым, протяжным гулом пронесся над землей стон от столкновения железа нелюдей и серебра варркана. Взметнулись ввысь стяги, некогда реявшие над непобедимой армией людей, а теперь осенявшие отряды переродившихся нелюдей. Задрожал воздух, утренней свежестью опьянявший тела тех, кто предал свою сущность. Загорелись сотни глаз в предвкушении легкой победы. Бросились вперед тяжелые панцири и железные шлемы с опущенными забралами. И задрожала земля в предвкушении крови. Потому, что пришла на нее смерть.

Первое столкновение было яростным и безжалостным. Те, кто рьяно желал смерти моей, полегли первыми. Только рассеченные тела еще долго падали на ожидавшую их землю. Серебром и сгоревшей трухой рассыпались они. Беззвучным криком, замершим на опаленных пастях. Потухшим взором, который больше никогда и ничего не увидит. Жизнью, которая уже никогда, даже через тысячи лет не вернется в эти проклятые тела.

Меч мой, друг мой, защитник мой, вонзался в дико вопящую массу, легко рассекал ее, вызывая из каждого тела спрятанное серебряное пламя. Он не задерживался ни в одной точке. Он спешил. Вокруг было столько работы, что ему нельзя было останавливаться ни на мгновение. Потому, что каждое мгновение могло принести его хозяину смерть. От металла, ощетинившегося и безжалостного, от зубов, яростных и оскаленных. От рук, желающих поскорее получить вожделенный кусок маленькой добычи.

Но прошли первые мгновения бойни. Догорели первые серебряные костры. Отзвенели упавшие друг на друга железные мечи и доспехи. И запах победы, лишь слегка прикоснувшись, улетел прочь.

Нелюди, подчиняясь не слышимым мне командам, разом отступили, оставив догорать рядом со мной тех, кто не услышал приказа. Широкие щиты образовали вокруг плотную изгородь, ощетинившуюся и непробиваемую. И уже оттуда, из-за надежного укрытия понеслись навстречу острые стрелы, выпускаемые умелыми руками лучников.

Тело Оливии, до этого послушно находящееся позади меня и прикрывающее тыл, метнулось вперед. Я не успел остановить ее. Слишком стремительным было движение.