Ахашверош, или Приключения Вечного Жида - Александр Холин Страница 52

– Я думаю, что никакого вреда мы этим путешественникам не доставим, да и они нам, – пожал плечами Фирт. – У нас совершенно разные дороги, хотя идём по одному пути – к Богу.

Тем не менее, он удовлетворённо кивнул головой, видя, как погонщик расставляет ночной караул. Распая безоговорочно слушались, да разве можно ли не слушать человека, знающего эти дикие места и здешние природные правила, как свои пять пальцев?

– Вы знаете, что мы прибудем в Лхасу как раз, когда там начнётся праздник поклонения огню? – снова обратился Фирт к Ярославу. – В двадцатом веке Гимлер тоже отдавал честь этому празднику, но по-своему. Обычно на закате он приходил на могилу прусского короля Генриха I. Вся свита оставалась позади, а рейхсфюрер подходил к могиле, клал букет из одиннадцати белых хризантем и замирал, читая янтры. [70]

Говорят, никто из окружения ни разу не осмелился прервать это молитвенное возложение. Но самое интересное, что в Фатерланде этот день будут отмечать хризантемами, а мы здесь – огнём. Не кажется ли вам это той тонкой астральной связью времён и народов?

– Вы рассказываете, Герман, о таких вещах, о которых не положено знать даже вашим друзьям, а не такому как я дилетанту, – вслух подумал Ярослав. – Я понимаю, завтра нам предстоит свершить великое дело, но очень боюсь оказаться недостойным. Признаться, я никогда ещё не удостаивался чести присутствовать на настоящей мистерии со всякими мистическими жертвоприношениями.

Надеюсь, нам никому не придётся исполнять роль агнца на жертвеннике?

– Ах, ерунда, милый друг! – беззаботно хмыкнул Фирт. – Просто какие-то далёкие соседи, пришедшие за нами в эти горы, чуть-чуть взволновали вас, вот и лезет в голову разная чушь. Давайте решение всяких там проходящих вопросов оставим до утра. Подумайте лучше, сможете ли вы, Ярослав Кузнецов, стать частицей фундамента своей нации? Сможете ли помочь мне или самому найти психотропное оружие, заключающееся не в каких-то там химических ингредиентах, а в обычных рунических янтрах? Ведь это действительная власть, власть над всем миром.

Его собеседник ничего не ответил, только наморщил широкий лоб и уставился неподвижными глазами на завораживающий огонь, весело облизывающий сухой хворост. Второй костёр уже погасили за ненадобностью, но и этот тоже готовился догореть.

Беседа путешественников тоже затухла. Свалившаяся, словно пантера с дерева, непроглядная безлунная ночь не доносила уже никаких посторонних звуков. Даже погонщик немного успокоился и отправился спать. Герман Фирт прошёл в натянутую для него палатку и перед тем как лечь спать принялся, закрыв глаза повторять древние руны, вызывающие в сознании психическое удовлетворение. Спать не хотелось. Да он и не привык ложиться, не прочитав «вечернее правило».

Но тут внезапно на его голову обрушился сильный вырубающий удар. Видимо в палатке кто-то прятался, либо проник уже после, но Герман противника не заметил и беззвучно рухнул на расстеленную войлочную кошму. Нападающий не стал обыскивать палатку. Он знал, за чем шёл и куда шёл. То, что ему нужно было, лежало недалеко. Наверно, диверсант не ожидал только, что его застукают на месте преступления или предполагал, что Фирт задержится у костра ещё на какое-то время. Порывшись в вещах путешественника и прихватив кожаный планшет, закутанный в чёрную одежду воришка, беззвучно исчез в глухой горной темноте.

Но через несколько минут в стороне от палаток, среди разросшегося шиповника, раздался выстрел из карабина. В ответ другой, более глухой, из револьвера.

Потом револьверный выстрел прозвучал уже где-то далеко. По прогремевшим выстрелам можно было судить, что владелец револьвера от кого-то убегал по ночным зарослям и отстреливался.

Лагерь сразу переполошился, костры вспыхнули снова. Европейцы без дела носились по лагерю с факелами, пытаясь высветить исчезнувшие выстрелы. Через некоторое время в лагерь вернулся с карабином наперевес Распай. Он был ранен в плечо. Пуля прошла навылет, но погонщик потерял много крови, гоняясь в темноте за бандитом. Тому удалось всё-таки удрать.

Погонщик сразу отправился в палатку Германа Фирта, поскольку того не было видно в толпе беспричинно снующих с факелами.

– Сагиб! Что с вами? – воскликнул он, увидев ничком лежащего начальника в небольшой кровяной лужице, расплывшейся под его головой на расстеленном брезенте. Тревожный возглас Распая услышали, потому что сразу в палатке стали собираться остальные участники экспедиции. Герман оказался жив и вскоре пришёл в себя, понюхав нашатыря, но ещё долго не мог понять, что с ним произошло.

Вопрос разрешил подоспевший к месту происшествия Ярослав Кузнецов, который сразу же спросил о документах, которые хранились в исчезнувшем кожаном планшете немца. Важные бумаги, вообще-то, не представляли слишком уж большой ценности кроме исторической книги «Хроники Ура Линды». Да и самому Герману Фирту было наплевать по большому счёту на Ура Линду, а вот сведения, донесённые этой дамой до наших времён, составляли большую ценность, если не сказать, что вовсе были бесценными.

Про книгу никто ничего не знал, и в планшете она могла просто оказаться ненужным грузом, но похитителям этого не объяснишь. Им, скорее всего, надобно было разрешительное письмо в Лхасу, а книга пригодится для растопки походного костра. Ведь без разрешительной бумаги путь в Шамбалу закрыт. И, похоже, бандиты отлично владели информацией. Только что им самим в ламаистском монастыре делать?

Утро застало команду в таком же взбудораженном состоянии, как и ночью. Но попутно оказанные компрессы и успокаивающий укол оказали на Германа благотворительное влияние. Во всяком случае, он смог здраво рассуждать и скомандовал членам экспедиции общий сбор.

К тому же ни у кого ничего не пропало. А о похищенном планшете знать остальным не следовало. В общем, скоро команда готова была к отправлению. Единственная замена, к которой пришлось прибегнуть, это мул Фирта. Груз с него переместили на других лошадей, а на мула водрузили самого немца, поскольку путь ещё долог, а Герману необходимо было прийти в себя, то есть суметь вести официальный дипломатический разговор при встрече с монастырскими священниками.

В будущем разговоре с настоятелем, скорее всего, придётся доказывать практически недоказуемое – похищение документов. Только как экспедиция сможет проникнуть в Лхасу, примут ли европейцев в городе и поверят ли – это никого сейчас особо не интересовало. Небольшой караванчик тронулся в путь, только Распай-погонщик повесил карабин на грудь, чтоб оружие было под рукой.

Практически, никто не понимал толком, что же произошло ночью? Каждый догадывался, осмысливал и оценивал всё по-своему, то есть со своей колокольни. Путешественников устраивало пока только одно – убитых нет, и в недалёком будущем не предвидится, потому что Лхаса уже недалеко, ещё ближе монастырь, куда направлялась экспедиция, а там ламаистские жрецы сумеют уберечь гостей от всяких напастей и непрошенных приключений.

К середине дня Шимон, тоже ехавший на не слишком навьюченном муле, притормозил немного и когда караван повернул за очередной скальный выступ, подступающий очень близко к дороге, он направил своего мула в непроходимые заросли тамариска и коряжистых деревьев шелковицы, растущих по другую сторону горной дороги.