Ратник. Меч времен - Андрей Посняков Страница 52

Аще кто с робою своею блуд сотворит…

Церковные правила о челяди, холопах, изгоях, смердах

Она ждала его в предбаннике, распаренная, нагая, счастливая. Марья-Марьюшка, раба. Уж конечно, Миша был очень доволен… и вовсе не любовными утехами — хотя и они, надо сказать, вовсе не были лишними — но главное все-таки было не это — радость наполняла сердце: и Марьюшка, и ребята нашлись — вот они, живы, здоровы, веселы! Никуда не сгинули, не затерялись, не утонули в болотах. Для Михаила эти люди были свои. Свои… Пожалуй, пока единственные, кого можно было бы называть так в этом мире. Мокша, Авдей, Марьюшка… А кроме них? Ну, лодочники с Федоровского вымола, хорошие, добрые парни — однако ж это так — друзья-приятели, как вот и Василий Нежданов сын.

Марья… а ведь, похоже, запала девка. Запала… Говоря откровенно, Мише-то это было до лампочки — ну не испытывал он к ней никаких серьезных чувств. Так, переспать пару раз по обоюдной приятности — не более… А вот Марьюшка — по всему видно было — совсем иначе считала. Ну, ее дело… Мысли такие Михаил от себя гнал. Еще не хватало — влюбиться. О доме надобно думать, о возвращении.

Кстати, в суматохе встречи как-то не сразу заметилось отсутствие Страшка. Исчез куда-то, сгинул — скорее всего, староста сплавил его подальше от Мишиных глаз. Сам же остался, ходил нагло — да и чего ему было опасаться? Кто тут что смог бы доказать, и, главное — кому? Ни Авдей, ни Мокша покуда особой силы в вотчине не имели. Так что чувствовал себя староста Нежила вполне спокойно, уверенно, с Мишей разговаривал, улыбаясь — какой такой стыд, божья роса. А вот помощник его — молодой кудрявый парень по имени Кирьян, кстати, недавно женившийся, Михаилу понравился — добродушный и, судя по всему — честный малый, явно пользующийся уважением. Вот такого бы и в старосты!

Собирались на Долгое озеро. Михаил с Василием, рана которого уже начала подживать, с ними и парни — Авдей с Мокшей. Все честь по чести — испросили разрешенья у старосты проводить давних друзей в Заонежье. А Нежила тому и рад — пущай проваливают, лишь бы больше не возвращались. Вслух, конечно, ничего такого не говорил — улыбался. Ух, до чего ж мерзкий, пакостный человечишко, Миша хотел уж было рассказать все парням, да по совету Василия передумал — нечего тут отношения осложнять, лучше уж потом сказать, на обратном пути.

Браслетики синенькие, путь к любушке своей указующие, Василий Нежданов сын уже после Ладоги стал находить, а до Ладоги путь — знакомые корабельщики подсказали. Туда, мол, людокрадам самое милое дело — к югу-то какие-то страшные мунгалы, ну их, опасно — этак и самому можно в рабство попасть запросто, вместе с товаром. А Ладога, что ж — путь оттуда и в емь, и в корелу, и в свейские земли, и в Заонежье, Заволочье, на Терский берег. Справные девки везде нужны.

Василий в Ладоге еще понаводил справок, узнал про путь по Сяси-реке, туда и двинулся, наняв узкий быстрый челнок — прям сразу за биричем и плыл, не торопясь да поспешая. А как первый-то браслетик увидал, екнуло сердце. Понял — на верном пути, на верном! Теперь вот, на Долгое озеро путь тот лежал. И Михаил был тому рад — хоть у кого-то еще есть к тому починку дальнему искренний интерес.

Туда-сюда — а прособирались дней пять: покуда рана поджила, покуда Мокша с Авдеем освободились, покуда… в общем, хватало в вотчине дел. И крышу на овине срочно надобно перекрыть, и столбы на конюшне подправить и хлев перебрать по бревнышку — работы много.