Некромагия - Илья Новак Страница 52

— Мы не можем останавливаться надолго, — сказал Геб. — Масло заканчивается.

— Всего лишь небольшой отдых.

Архивариус прикрыл глаза. Материя на плече пропиталась кровью, правая рука висела неподвижно. Пальцы левой легко скользили по камням вокруг, ощупывали их.

— Сколько себя помню, вокруг меня всегда были стены, каменные или деревянные, — произнес Архивариус, не открывая глаз. — Я родился здесь, всю жизнь прожил в Форе. Небольшие пространства, я переходил из одного в другое... Впитывал новые сведения, и этого простора, простора знаний, мне было достаточно, потому что он казался бесконечным. Но что есть бесконечность? Понятие это слишком велико для нашего ума. Мы понимаем под бесконечностью просто нечто очень большое, не так ли? То есть нечто единичное и единообразное, пусть и огромной протяженности. А ведь на самом деле бесконечность суть безграничная разнообразность беспредельной сложности. Бесконечность бесконечностей. Простор нашего мира не безграничен, нет — но даже его я никогда не ощущал по-настоящему, вокруг всегда были стены, даже на улицах, понимаете, Трилист?

— Нет, я не понимаю, — сказал капитан, ощущая легкое недовольство. Истории старика часто были интересны, но сейчас Геб не желал выслушивать очередную.

— Что же... А вы слышали о тентра радуниц?

— Радуницы... Архивариус, нам надо идти, — Геб коснулся плеча спутника, намереваясь помочь ему встать. — Меня не очень это интересует, рассказать лучше потом...

Ладонь старика мягко оттолкнула его руку.

— Прошу, дайте мне отдохнуть. Тентра — основа раковины. Источник облаков, мускул, соединяющий створки. Далеко отсюда дно океана поднимается так, что глубина не больше человеческого роста. Мелководье занимает поверхность в сотню лиг. Там из дна растут деревья зоул. Они не слишком высоки, хотя и больше обычных деревьев, но стволы у них необычайно широкие. От верхней части длинные ветви расходятся во все стороны, образуя кроны в виде толстых блинов. Кроны эти — настоящие рощи из веток и листьев. Поверхность листьев бархатиста, покрыта мельчайшим белым ворсом, который слетает с них, образует пух, сбивается в комки. Подобно тому, как дерево легче воды, пух этот легче воздуха: комья парят, соединяются, постепенно образуя облака... — голос старика перестал дрожать, но говорил он все тише. — Место это всегда озарено солнцем, там не бывает бурь, лишь легкая рябь на прозрачной воде, ведь это тентра, средоточие мира. Более легкие облака разлетаются по раковине, но большие остаются, медленно двигаясь над огромным пространством мелководья. Небольшой кусок дерева притопить легко, чем он крупнее — тем тяжелее вдавить его в воду. На больших облаках живут радуницы. Это люди, похожие на нас, только выше ростом и красивее. Племя строит там свои дома, в облачном пухе они выращивают овощи, у них есть сети, которыми они ловят заплывающую на Мелководье рыбу, а по переплетениям ветвей деревьев зоул гуляют стада древесных овец, — теперь старик говорил совсем тихо, он шептал, описывая картину, которую видел под закрытыми веками. — В средоточии Мира все краски ярче, зримей. Представьте это себе — озаренное солнцем, простершееся на сотню лиг мелководье, широкие приземистые деревья, кроны их — как зеленые острова, и над ними плывут облака, массивы пуха, белые холмы и низины с домами радуниц. И вокруг, капитан, лишь синий простор до горизонта, до створок раковины, океан, озаренный солнцем... — Чтобы услышать последние слова, Трилисту пришлось нагнуться к лицу спутника. Архивариус замолчал.

Геб отпрянул, решив, что он умер, но веки старика затрепетали и раскрылись.

— Только мы не увидим этого никогда, — заключил он.

Трилист поднял его и повел дальше. Лампа почти погасла, пришлось идти медленно, чтобы не споткнуться и не упасть. Тело Архивариуса было легким, но капитан чувствовал, что устал. Летающие города над плоскими зелеными кронами, синяя вода, сквозь которое видно дно, люди на облаках... Нет, на свете не было таких мест, вся жизнь капитана Геба прошла на грязных улицах Форы.

Началась лестница, узкая и длинная, тянувшаяся вверх по наклонному туннелю.

— Зачем вы пришли в мой дом? — спросил Архивариус. Он теперь едва перебирал ногами, волочил их по ступеням, повиснув на плече капитана.

— Я собирался пригласить вас на суд. Шаман в тюрьме, вы ведь слышали, мы схватили его.

— Где он прятался? — произнес старик.

Они достигли середины лестницы. Теперь Геб видел узкую дверь вверху.

— Селение под Форой. Какая-то запутанная история, я пока не все понимаю. Наш осведомитель у пепелян рассказал, что недавно те зарезали хозяев дома на Круглой улице. Потом в Яму пришел Гело Бесон со слугой, допытывались, кто навел пепелян на тот дом. Перед этим Гида Чистюля вдруг превратился в людоволка. Гело зарубил его. А до того к Чистюле пришел человек, с которым они долго разговаривали, запершись в комнате. Надо понимать, этот человек и заплатил за убийство хозяев дома. Видимо, он же сделал так, что через некоторое время Гида стал оборотнем.

Когда они добрались до вершины лестницы, лампа погасла. Удерживая старика, капитан наклонился, чтобы поставить ее, случайно опустил на край ступеньки — и лампа покатилась вниз.

Они замерли в темноте, слушая удаляющийся звон. Когда он стих, Архивариус произнес:

— Позвольте...

Он отстранился от капитана. Раздался лязг, звяканье, шорох открывшейся двери.

В помещении за ней было так же темно. Они вошли, старик пробормотал:

— Здесь наверняка остались факелы. Вы имеете привычку носить с собой кресало? Погодите...

Вскоре свет озарил низкий потолок, еще одну дверь, пару лавок под оштукатуренными стенами. Четвертая стена складывалась из прямоугольных каменных блоков, в которых поблескивали прожилки серебристого металла.

— Мы под пирамидой, — пояснил Архивариус. — Помогите мне сесть. Хорошо. Через эту дверь можно попасть в нижние архивы. Путь наверх сейчас завален камнями, но есть еще одна дорога. Передохнем, и я выведу вас, вы попадете к подножию Универсала. Клирики пропустят вас, если вы будете со мной.

Насадив факел на торчащий из стены штырь, капитан уселся напротив старика и вытянул уставшие ноги. Позади раздался приглушенный звук, он резко оглянулся — та самая стена из камней с вкраплениями металла. Трилист приложил к ней ладонь. Поверхность еле ощутимо подрагивала.

— Что это там? — спросил капитан.

— Подвалы Универсала обширны и запутанны, — Пробормотал Архивариус. — И в них обитает хомо экус. Он охраняет то, что не должен видеть ни один человек.

— Кто обитает?

— Hominis. Equus hominis. Неважно, вы все равно никогда не встретите его. Вы говорили про человека который побывал у Чистюли, перед тем как тот стал оборотнем.

— Да. Наш осведомитель мельком видел его. Утверждает, что у человека была темная кожа.

— Темная кожа? Выходит, его прислал Чермор?