Преторианец - Валерий Большаков Страница 52

– Сальве!

Аттиан, мучимый подагрой, поморщился и нетерпеливо махнул рукой. Дескать, и вам того же по тому же месту.

Гладиаторы сделали «нале-во!» и «шагом… марш!» – под трибуны, снимать побрякушки. Парад-алле закончился, пора было переходить к цирковым номерам…

Гладиаторов развели по тесным каморам куникула с тяжелыми, нависшими над головой сводами. Сергея, Гефестая, Искандера и Эдика загнали в полуподвал. Скрипучая решетка закрылась за ними, засов лязгнул коротко и категорично. За бронзовыми прутьями темнел извилистый коридор куникула, по кирпичной кладке стен метался рваный свет факелов, глухими и невнятными отголосками доносились резкие крики команд.

– Скорбите о грехах ваших! – долетело смутное эхо. – Ибо настал час, и ад разверзся! Горе вам, мужи! Молитесь! Молитесь истово, ибо не оставит Господь излюбленных чад своих, что страдали за веру!

– Христиане небось? – прислушался Эдик.

– Они… – кивнул Лобанов.

Наружную стену, выходящую на арену, прорезало узкое оконце, похожее на бойницу. Открывалось оно совсем низко, в полуметре от разровненного граблями песка, пропуская запыленный луч. Под лучом блестела лысина Гоара сына Багатара из рода Сахири. Старый рудиарий сидел на стопке щитов и жевал пирожок с требухой.

– Явилишш, тироны? – спросил он невнятно и сам себе покивал: явились…

– Что ж делать… – пробурчал Гефестай.

– Побеждать, – пожал плечами Гоар.

– Ладно, – резко сказал Лобанов, – готовимся!

Сергей облачился в форму секутора – голубую тунику и короткие трусы, прихваченные толстым кожаным поясом с бронзовыми полосами, этаким фартуком, целиком закрывавшим живот и верхнюю часть бедер. Прикрепил понож к левому бедру, на правую ногу нацепил наголенник, обмотал толстым кожаным ремнем правую руку. Отложил в сторону большой щит в форме полуцилиндра, короткий меч и шлем с белыми перьями. Готов выполнить любое задание партии и правительства…

Искандер с Гефестаем выступали в роли фракийцев – им полагались короткие ярко-красные туники, шлемы с парой черных перьев, поножи на обе ноги, наручни на правые руки, маленькие круглые щиты и серповидные мечи. А Эдику досталось незавидное амплуа ретиария, его выпустят на арену голым: на Эдикусе ничего не будет, кроме широкого кожаного пояса, защищающего живот, и наплечника, который закроет левое плечо, руку почти до локтя и поднимется над плечом так, чтобы им можно было слегка прикрыть голову. Вот и вся экипировка…

– Давно ты здесь? – спросил Гоара Сергей.

– С утра! – беззубо улыбнулся рудиарий.

– Кому кровь пускали? – поинтересовался Эдик, потуже заматывая набедренную повязку.

– О-о! – загорелся рудиарий. – Квестор не пожадничал! Игры удались! – Он поерзал и начал: – Сперва разбойников вывели, к столбам привязали и голодных львов выпустили. Уж те постарались! Такие куски выдирали! Что ты! Как даст лапой, так и голова долой! А одного храмового вора медведь задрал! Тоже ничего, так… Да, был еще отцеубийца, его приодели – и тунику дорогую напялили, золотом шитую, и накидку пурпурную… Все это – хе-хе! – маслом каменным пропитали и подожгли. Как же он катался по песку, как орал!

Лобанов поморщился.

– А еще парнишку запустили полетать, – продолжал Гоар увлеченно, – Икара изображал! Так грохнулся, что цезарскую ложу забрызгал!

– «Шоу должно продолжаться!» – сказал Эдик, криво усмехаясь.

Сергей приблизился к окошку.

– Да там пока ничего интересного, – сказал Гоар, – Граник с Миципсой дерутся…

По арене скакал лузорий с деревянным мечом, атакуя пегниария, отбивавшегося кнутом и палкой. Оба были искусны в бою, но выпустили их для разогрева публики – пусть побегают, покривляются на манер коверных, поднимут градус нетерпения. А публика, жаждущая боев с настоящим оружием, все громче выражала недовольство, топоча и шаркая ногами. Распорядитель игр уловил сигнал и выбежал на арену.

– Проба оружия! – громко возвестил он, вскидывая десницу. Десятки тысяч зрителей шумно выразили одобрение. Распорядитель вынес меч в ножнах на расстегнутой перевязи. Поднявшись по ступеням к «элитной» ложе, он протянул оружие квестору, устроителю игр. Толпа попритихла. Квестор, кряхтя, выбрался из кресла, опасливо потрогал подушечкой большого пальца лезвие меча и поспешно вскинул обе руки, сжимая в одной из них блестящий клинок.

– Оружие острое! – проверещал он, наливаясь венозной кровью.

Трибуны взорвались торжествующим ревом, разорвали воздух шеститактные цезарские фанфары. Представление начинается!

2

Первыми на арену выбежали андабаты. Ровно четыре пары – в длинных кольчугах на парфянский манер, с мечами, но без щитов. Главная же фишка заключалась в шлемах андабатов. С виду – шлемы как шлемы. Похожие на ведерки, они полностью прикрывали голову, вот только дырки для обзора были просверлены где угодно, но только не против глаз – под носом, у щеки, у лба. Получалось так, что андабаты, неплохо защищенные доспехом, отправлялись в слепой полет. Нелепо перекашивая головы, они пытались хоть что-то увидать через отверстия, где попало проделанные, замирали, пробуя услышать противника, тыкали во все стороны мечами, спотыкались и падали, веселя неприхотливую публику.

– Надо им посоветовать освоить новую технику, – проговорил Эдик, – торты по морде размазывать! Смеху будет…

Двое андабатов столкнулись и отскочили, как током дернутые, замахали мечами, кроя воздух.

– Справа! – кричали болельщики. – В бочину ему!

– Бей, не стой!

– Эй, кривоногий! Сзади!

Андабат с ногами, гнутыми колесом, развернулся кругом и полоснул мечом другого гладиатора, длинного как жердь.

– Попал! – взревели трибуны.

– Есть!

– Коли его!

– Руби!

Кривоногий бешено заработал мечом, протянул руку, чтобы ухватиться за длинного, но тот, махнув гладием наобум, отсек противнику кисть.

– А-а-а! – зашлись зрители от восторга. – О-о-о!

Кривоногий, вертясь от боли, ударил наискосок и пропорол длинному кольчугу. Поняв, что нащупал слабину, он навалился, вгоняя меч в прореху. Длинный упал на колени и ударил гладием снизу вверх, под доспех, словно на кол сажая противника. Покачался, отпустив застрявший меч, и упал – прямо под струи крови и мочи, хлеставшие из тела кривоногого. Тот поник, отходя в мир иной, и рухнул навзничь, «валетом». Толпа рукоплескала…

Лорарии забегали, тыкая прутьями красного накалу в тех андабатов, которые ленились угодить публике своей «прекрасной смертью». Гладиаторы запрыгали, шарахаясь, тогда лорарии взялись их бичами полосовать. Нечего простаивать!

– Так их, без-здельников!