Ганфайтер. Огонь на поражение - Валерий Большаков Страница 52

– А с тобой тут уютно, – улыбнулся Браун и пролез на место водителя.

– К спуску готов, – доложил он по рации.

– Спуск разрешаю, – сказал Арманто, скучавший на дежурстве.

Пластметалловые шторы дока распахнулись, и внутрь полезли лапы манипуляторов крана.

– Ай! – пискнула Марина.

– Не бойся, – улыбнулся Тимофей. – Сейчас нас за шкирочку, и...

Манипуляторы осторожно, но крепко ухватились за субмарину, вынесли ее наружу и опустили на воду, затененную двумя корпусами катамарана.

«Орка-1» выплыла прямо в стадо кашалотов – темные силуэты китов скользили, навевая пасторальные ассоциации – буренки на лугу, позвякивающие колокольцы, босой пастушонок, разомлевший в стогу...

Было тихо, океан до краев растекся соленой влагой, гладкой и синей. И по всей этой глади и сини плыли кашалоты.

– Ух ты! – выдохнула Марина. – Интересный ракурс!

– Ты лучше за корму глянь, – улыбнулся Браун. – Местный мачо с охоты вернулся.

– Како-ой!..

Вода за кормою субмарины потемнела, и вот громадное черное тело кашалота с шумом и брызгами вырвалось на свежий воздух. В китовой пасти был закушен молодой кальмар метров десяти в длину, серые щупальца его извивались в последнем усилии жизни.

А рядышком с громадным самцом резвились китята. Они нашли оторванный поплавок от вертолета и играли с ним. Один китенок хватал поплавок вспухшими деснами и, фыркая, трепал его, как щенок – хозяйский тапок. Друзья-товарищи пытались отнять игрушку, тянули на себя, подплывали снизу, бодали... Единственно, что детского визга было не слыхать, одни щелчки и трески, да и те в ультразвуковом диапазоне.

– Марин, глянь сюда! – показал Тимофей на иллюминатор правого борта. – Видишь парочку? Это он и она...

Справа от субмарины плыли кашалот и кашалотиха. Кит порою касался подруги плавником, задевал хвостом, терся боком. Решившись наконец, он всплыл повыше самки и прижался к ее необъятной спине.

– Что он делает? – удивилась Марина.

– Ухаживает!

Кашалот набрал скорость и на ходу игриво прижался к брюху кашалотихи. Обогнал ее и перевернулся кверху пузом. Опять обернулся глянцевой спиной... Кит проносился перед китихой, расставив плавники в стороны, и так изгибаясь, и эдак, но та – ноль внимания, фунт презрения. Рано, дескать, о сексе думать! Не весна, чай...

– Погружаемся! – весело сказал Сихали и раскрутил штурвальчик.

Зеркалистая пленка поверхности скрыла небо, голубая вода заполнила все окрест, резко сужая поле зрения. «Орка» погружалась, и голубизна постепенно переходила в спектральную синеву, в густеющий фиолет, а потом надвинулась тьма.

«Так я до утра буду спускаться», – подумал Тимофей.

– Ты пристегнулась? – спросил он и бросил субмарину вниз почти отвесно.

Чернота, плотная и вязкая, обступила аппарат. Если бы не мелькали изумрудные цифры батиметра, можно было подумать, что лодка завязла в смоле – и не туды, и не сюды. Потом вверх посыпался светящийся планктонный «снег», и стало веселее. За бортом стояло плюс тринадцать, любимая температура кальмаров. А вот и они, головоногинькие...

Плотная стая архитойтисов парила в потемках. Кальмары спаривались. Самцы метров в десять длиною шли слева и выше самок, окутывая подруг мантиями. Усилием брюшного плавника они вводили запас спермы в полость мантий самок.

– Что за удовольствие... – проворчал Браун. Рожкова хихикнула. А сатурналии продолжались.

Когда к спаривающемуся самцу приближался соперник, удачливый любовник менял окраску и отгонял третьего лишнего. А вот два кальмара кружат вокруг прекрасной кальмарихи и совершают сложные маневры, пока один не спускает чернила-сепию и не уплывает прочь.

– Слабак, – прокомментировала Марина.

Любовные касания длились всего несколько секунд, после чего удовлетворенная самка ныряла вниз – метать икру.

Субмарина заскользила следом, обгоняя кальмарих. Тревожно запищал локатор, предупреждая о близости дна. Младший смотритель перевел субмарину в горизонталь, и батиметр остановился на отметке «4552».

Показалось дно, покрытое, будто снегом, белым глобигериновым илом. В свете прожекторов всплывали облачка осадков – кальмарихи проворно закапывали пряди и кисти икринок в рыхлый ил и утрамбовывали кладку.

Субмарина слегка качнулась, в лучах прожекторов заблестела морда кашалота, черная и блестящая, словно лакированный эбен. Молниеносно развернувшись, кит нанес удар головой в спуток щупалец молодой кальмарихи и схватил ее зубами. Десятиметровая кракенша весом полтора центнера извивалась, пытаясь вцепиться присосками киту в морду. Кашалот раздраженно встряхнул свою добычу. Изогнутый клюв кальмарихи разодрал гладкую кожу на «лбу» кита, обнажая белый волокнистый жировой слой. Кашалот, резко работая хвостом, пошел вверх.

– Охотничек... – выдала комментарий врачиня, вглядываясь в темноту за прозрачным колпаком, прикрывающим рубку сверху.

На экране биооптического преобразователя абиссаль представилась бесконечной плоскостью, покрытой мегарябью [38]и уходящей в серую мглу. В иллюминаторе красок было не больше.

Проплыл наискосок чудовищный удильщик – сплошная голова с пастью, усеянной массой прозрачных, словно стеклянных зубов, крошечный хвостик и удочка во лбу с горящим фонариком на конце. Вот уж действительно порождение тьмы!

– Скажи, – неожиданно проговорила Марина, – а ты когда-нибудь думал о будущем?

– О будущем цивилизации? – улыбнулся Тимофей.

– Нет, – серьезно продолжила Рожкова, – о своём собственном. Вот кем ты себя видишь через год, через десять лет?

Браун задумался. Даже несколько растерялся – не ожидал он такого вопроса от врачини… И что ей ответить?

– Не прозреваю я грядущее, – криво усмехнулся младший смотритель. – Хотя ты права, думать о завтрашнем дне необходимо. В самом деле, вот мне нравится пасти китов. Но это сейчас, а потом? Ну не буду же я всю жизнь пастухом!

– А кем?

– Хороший вопрос… – вздохнул Браун. – Знать бы еще ответ… Нет, мне ясна ближайшая цель – я хочу найти Витю, а заодно разжиться живой водой.

В принципе, и дальнейшую судьбу надо планировать, исходя из того, добьюсь ли я этой цели, спасу ли друга, разбогатею ли…

– А дальше?

– Знаешь, мне давно уже многое не нравится на этой планете, – признался Тимофей, – но как достичь перемен? И я подумал: а ведь, если удастся разбогатеть, можно будет и политикой заняться. Сначала в ТОЗО порядок навести, а потом и повыше шагнуть…