Корона из золотых костей - Дженнифер Ли Арментроут Страница 52

Я опять рассмеялась, и смех перешел в рыдание. На этот раз я не стала бороться с эмоциями. Сломалась, и, как Кастил и обещал, он подхватил обломки меня и надежно держал до того момента, когда я смогла собраться. Я очутилась на полу вместе с ним, на его коленях, крепко обвивая его руками и ногами.

И прекратила притворяться.

Потому что я не была в порядке.

Я не была в порядке после всего, что произошло, я не знала, о чем это может говорить и что означает, – ведь я даже не знала, кто я теперь. И я не была в порядке после того, как узнала, что моих родителей предал человек, которому они доверились. Что они пытались сбежать из Солиса вместе с Йеном и со мной, рискуя жизнью ради меня – ради нас. Но у них не получилось. Это предательство ранило, и боль была сильной. Все, о чем я старалась не думать, грозило обрушиться на меня. Разве после такого можно быть в порядке?

Секунды превратились в минуты, минуты складывались в часы. От моих слез грудь Кастила промокла. Я так не плакала, даже когда потеряла Виктера. Тогда произошел резкий взрыв эмоций, но Кастил… в тот момент он тоже находился рядом. И теперь он обнимал меня, прижавшись щекой к моей макушке, поглаживал мою спину, и я не беспокоилась, что кажусь слабой. Он мягко покачивал меня взад-вперед, и я не боялась получить выговор за проявление эмоций. Я не позволяла себе такого даже с Виктером, хотя знала, что он не стал бы меня осуждать. Он позволил бы мне выплакаться, а потом сказал, что мне придется смириться. И иногда это было как раз тем, что мне требовалось. Но сейчас не такой случай, а с тех пор, как мои родители погибли, а Йен уехал в Карсодонию, я не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы быть уязвимой.

Я знала, почему могу быть такой с Кастилом. И со всей полнотой ощутила это, когда открыла чутье. Я утонула во вкусе клубники в шоколаде.

Любовь.

Любовь и принятие.

Не знаю, как долго мы так сидели, но, казалось, к тому времени, как мои слезы закончились, прошла маленькая вечность. Глаза немного болели, но мне стало легче.

Кастил повернул голову и поцеловал меня в щеку.

– Не хочешь ли принять первый в твоей жизни душ? Потом мы немного поедим и в конце концов – к сожалению – найдем тебе одежду. А затем поговорим обо всем остальном.

Сначала я зацепилась за слово «душ», а потом зависла на «обо всем остальном». Все остальное означало встречу с его родителями, меня как королеву и… ну, все остальное.

– Или сначала можем поесть. Как скажешь, – произнес он. – Чего бы ты хотела?

– Наверное, мне бы хотелось принять душ, Кас.

Он ущипнул мой палец, и я ахнула.

Он открыл глаза – они сияли как цитрины.

– Прости. Когда я слышу, как ты это говоришь… со мной что-то происходит.

Я представляла, что с ним происходит, и мои вены затопило теплом. Я скользнула взглядом по его плечам, и во мне вспыхнуло воодушевление.

– Будет очень странно купаться стоя.

– Тебе понравится.

Кастил встал и легко поднял меня вслед за собой. Его сила всегда поражала, и я не была уверена, что когда-нибудь к ней привыкну.

Я пошла за ним в ванную. Из окна над скамейкой сочился слабый свет. Кастил включил лампу над умывальником, и по плиточному полу разлился мягкий золотистый свет. Я наблюдала, как Кастил кладет два пушистых полотенца на маленький табурет между ванной и душем. Прежде я этот табурет не заметила.

Кастил сбросил с себя одежду без малейшего смущения, что завораживало и вызывало зависть. Я не могла отвести от него глаз, когда он подошел к душу и принялся возиться с кранами на стене.

Из множества трубок над головой потекла вода, превратившись в ливень. Мне следовало сосредоточиться на волшебстве, благодаря которому это стало возможно, но я была заворожена Кастилом: редкими темными волосками на его икрах, шириной плеч и груди, тугими рельефными мышцами живота. Его тело служило доказательством того, что он и дня не проводил в праздности. Он пленял меня – всем, начиная порочной красотой его тела и завершая прожитой им жизнью, запечатленной на бронзовой коже в виде мелких бледных шрамов.

Его тело… боги, оно было шедевром совершенства и изъянов. Даже клеймо в виде королевского герба – круг, пронзенный стрелой, – в верхней части правого бедра не умаляет его первозданной красоты.

– Когда ты на меня так смотришь, все мои благие намерения позволить тебе впервые насладиться душем улетучиваются с каждой секундой, – сказал он, вступая под душ. Вода потекла по его плечам. – И замещаются намерениями весьма непристойными.

Мои вены затопило жаром. Теребя подол нижней рубашки, я опустила взгляд ниже тугих мышц его живота, ниже пупка. Там отвердело, кожа приобрела более глубокий оттенок. Внизу моего живота и между бедер возникло внезапное и острое ощущение.

Его грудь бурно поднялась.

– Кажется, тебя интересуют эти непристойные намерения.

– А если так?

– Будет очень трудно им не поддаться. – Его глаза вспыхнули. – И это станет проблемой.

Мое сердце тяжело забилось.

– Как это может быть проблемой?

– Проблемой? Если я сейчас окажусь внутри тебя, вряд ли я смогу себя контролировать.

Он остановился передо мной и опустил голову. Его губы коснулись моего уха, он просунул палец под бретельку.

– Я прижму тебя к этой стене, а мой член и клыки погрузятся в тебя так глубоко, что мы даже не будем знать, где кончается один из нас и где начинается другой.

По мне тугими волнами прокатилось мощное желание. Воспоминания о его клыках, царапающих мою кожу, укусе и краткой боли, сменяющейся удовольствием, затмили все мысли.

– Я по-прежнему не понимаю, в чем проблема.

Из его горла вырвался глубокий грубый звук.

– Ты еще не видела меня, когда я теряю контроль.

– А разве ты контролировал себя в том экипаже? После битвы у Предела Спессы?

– Да.

Он склонил набок голову, и все мое тело дернулось от ощущения острых клыков на моей шее.

Мучительная ноющая боль угнездилась между моих ног.

– А что насчет того утра, когда ты проснулся голодный?

Я ахнула, когда его язык прошелся по тому месту, которое только что щекотали клыки.

– И мой рот оказался между твоих бедер, а твой вкус потек по моему горлу?

Я затрепетала, мои глаза закрылись.

– Да. Т-то утро. Ты тогда себя не контролировал.

– Ты до меня достучалась, Поппи.

Он просунул пальцы под обе бретельки и медленно опустил рубашку к моим покалывающим соскам.

– Я тогда не потерял контроль.

– А после… после того, как я кормилась от тебя? – Мне было трудно сглотнуть. – В охотничьей хижине?