Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен Страница 52

И на голове корона из ветвей.

Я провожу пальцем по краю рамы и поднимаю взгляд на самый верх. Портрет большой. Слишком большой, чтобы его часто перевешивали с места на место.

Под грохот колотящегося сердца я подставляю один из стульев к портрету, а затем забираюсь на мягкую подушку. Подрагивающими руками я достаю устройство из кармана, после чего кладу его на верхнюю часть рамы рядом с одним из бутонов серебряных роз.

Я быстро спрыгиваю обратно на пол и возвращаю стул на место. А потом с облегчением смотрю на знакомое лицо на портрете, впитывая каждую его черту.

«Я превратила принца Келана в шпиона Поселения», – всплывает в голове мысль, вызывая легкую улыбку.

По коридору эхом разносятся голоса, которые сменяет шорох шагов у самой двери.

Резко втянув воздух, я бросаюсь к балкону и прижимаюсь к внешней стене. Легкий ветерок колышет прозрачные занавески, которые совершенно не скрывают мое укрытие. Они никак не защитят меня, если Колонист решит выйти на балкон. И я не уверена, что мне не станут задавать вопросов, что я делала в одиночестве в Зале советов, только из-за моего сходства с Колонистами.

Дверь открывается с тяжелым скрипом, и кто-то переступает порог. Я лихорадочно ищу выход из положения. Балкон расположен над одним из многочисленных дворцовых садов, выступая на несколько метров из стены. Мое сознание недостаточно сильно, чтобы я спрыгнула с балкона, расположенного на третьем этаже, и не почувствовала удара. Полученная боль точно лишит меня самообладания и маски Колониста, а ведь мне еще предстоит вернуться в Весенний район. Да и, спрыгнув с такой высоты, я не уверена, что вообще смогу подняться.

Я смотрю на ближайшее окно, за которым, если не ошибаюсь, находится библиотека. Если буду осторожна, то, возможно, смогу добраться до нее и укрыться там.

Я уже начинаю отворачиваться от занавесок, как до меня доносится глубокий голос, от которого по шее расползаются мурашки.

– Мой брат играет с огнем, – говорит принц Эттор. – Мы не можем позволить этому продолжаться.

– Легион Гвардейцев не даст причинить ему вреда, – торопливо отвечает незнакомый голос с резкими нотками.

Голос, который намекает, что хранит какую-то тайну.

– Меня не заботит мой брат… Меня волнует, чтобы он не потащил за собой все четыре герцогства, когда на месте Победы останутся лишь руины и пепел, – парирует принц Эттор. – Пришло время действовать.

– Вы все еще собираетесь обратиться к Канцлерам?

– Я уже сделал это. Как бы им ни нравились стремления Калена к идеалам, даже они видят, что ему не хватает желания действовать во благо герцогств. Он стал благодушным.

– Значит, они поддержат вас?

– Да… как только я смогу доказать, что брат не способен править. И если, например, Легион Гвардейцев Победы обернется против него… – голос Эттора затихает.

Незнакомец прочищает горло.

– Легион Гвардейцев верен Победе. И пока принц Келан носит корону герцогства на голове, они не предадут его.

– А что, если он уже предает Победу? И как же твоя преданность?

Незнакомец отходит в сторону, а затем раздается звон металла.

– Многие из нас носят короны.

Шаги принца Эттора становятся громче, видимо, он приближается к балкону. Я задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя.

– Может, в этом и заключаются наши проблемы.

В комнате на несколько секунд повисает тишина.

– А что говорит королева?

– Не приплетай сюда королеву, – выпаливает Эттор. – Мне нужна твоя преданность, а не беспокойство.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – оскорбившись, отзывается незнакомец. – Я не хотел вас обидеть.

Тень в арке сдвигается. Я закрываю глаза, еще сильнее вжимаясь в каменную стену.

– Когда я докажу Канцлерам, что брат не способен править, мать увидит правду. В этом герцогстве слишком много людей. И он позабыл, как сильно они нас ненавидят. Они заслуживают, чтобы их раздавили. А не того, чтобы их выставляли напоказ, как часть общества. Чтобы им разрешалось бродить по городу. И его дворцу. – Эттор шипит, словно эти мысли ему противны. – Это отвратительно.

– В Победе к ним относятся по-другому.

– Да. Я видел, как вы обходитесь со своими пленниками, – вкрадчиво отвечает Эттор. – Если бы этот человек оказался в Войне, то ему бы удалили все внутренности только за то, что он посмел прервать праздник. А вы увели его так, словно он заслуживал обходительного отношения.

– Он ничего не знал. И принц Келан считает насилие излишним.

– Победа сделала его мягким. – Эттор замолкает на несколько секунд, прежде чем продолжить: – Вы уверены, что пленник ничего не знал? Его допрашивали? До меня даже в моем герцогстве доходили слухи… что стали появляться люди с пробуждающимся разумом.

– Это всего лишь слухи, Ваше Высочество.

– Жаль. Это была одна из причин, почему я проделал весь этот путь. – Он поворачивается к незнакомцу, находясь так близко, что я даже слышу скрип каблуков. – Любой человек, у которого проявляются зачатки разума, должен быть отправлен в Войну. И, уверен, вы знаете об этом. Если брат нарушает это соглашение, укрывая их в Зимней Крепости…

– Все соглашения одобрены королевой Офелией. Принц Келан никогда не пойдет против воли Ее Величества.

– Качество Келана, которое приносит хоть какую-то пользу.

На мгновение повисает молчание.

– Когда-нибудь мой брат совершит ошибку. И когда это случится, я хочу знать об этом.

– Вы будете знать о каждом шепотке и каждом эхе в этом дворце, Ваше Высочество.

– Твоя верность не будет забыта, Командир Кьяс. – Принц Эттор отступает от балкона. – Грядет война, и любой, кто этого не видит, – наш враг.

Командир.

Осознание, кто разговаривает с принцем Эттором, обрушивается на меня. Келана предают собственные гвардейцы.

Он догадывается об этом? О какой войне говорил Эттор? О войне между людьми и Колонистами или о войне между братьями? Между герцогствами?

Шаги отдаляются от балкона, поэтому я пользуюсь моментом, чтобы сбежать. Я перекидываю ногу через перила балкона и хватаюсь за выступающие из стены камни. Осторожно подбирая, куда поставить ногу, я радуюсь, что платье достаточно легкое и не тянет меня вниз своей тяжестью, пока я ползу вдоль стены.

Добравшись до окна библиотеки, я трачу некоторое время, чтобы открыть его. Но в итоге рама поддается, и у меня появляется возможность проскользнуть внутрь. Ноги ступают на мягкий ковер, и я по-кошачьи слегка сгибаю колени.

Библиотека от пола до потолка забита разномастными книгами, а воздух наполнен запахами потертой кожи и пыли. Длинный белый диван расположен напротив незажженного камина, а на стене висит гобелен с изображением Четырех герцогств. Лабиринт из живой изгороди, обозначающий Победу, пламя – Войну, океан – Голод и единственный цветок посреди мертвой земли – Смерть.