Ищущий Битву - Владимир Свержин Страница 52

Сухой треск, раздававшийся за моей спиной, превратился в ужасающий грохот. Пылающая, словно гигантский факел, мачта обрушилась, давя неосторожных, круша борта и воспламеняя галеры, вцепившиеся в «Солнце Венеции» с правого борта. Оба корабля пиратов были объяты пламенем, и суматошно мечущиеся по палубе сарацины безнадежно пытались отцепить свои галеры от тонущего корабля.

Огромная дыра, пробитая в борту галеаса упавшей реей, заполнялась водой, все более и более погружая «Солнце Венеции» в пучину вод. Корабль тонул. Уходил в воду неотвратимо и спокойно. Так принимают смерть очень смелые люди. И в то же время что-то неуловимо радостное было в этой гибели.

Истошные крики обезумевших от паники сарацин, убедившихся в тщетности своих попыток отцепиться от галеаса, свист и улюлюканье христианских невольников, прикованных к огромным веслам, для которых желанная смерть означала свободу, – все это заставляло неизъяснимой радостью звенеть струну этой моей, быть может, последней боевой песни.

– Вперед, Огюст! Нам здесь нечего больше делать! – Седовласый рыцарь расхохотался и обрушил свою смертоносную секиру на голову ближайшего негодяя. – Скорее на адмиральскую галеру! Не дадим этим крысам бежать в свою нору!

Мы успели вовремя. Оставшиеся на борту аскеры [36]уже отталкивали галеру от тонущего корабля, невзирая на крики десятков своих товарищей, все еще остававшихся на борту «Солнца Венеции».

– Эй! Эй! Не так быстро! – Седовласый рыцарь прыгнул на борт отходящей галеры. Я последовал за ним.

Не помню, что было дальше. Как сквозь сон, плыли перед моим внутренним взором удары, удары, удары. Я наносил и отражал удары. Очень много ударов. Потом наступил мрак…

Ведро воды привело меня в чувство. По всей видимости, таких ведер было уже много. Первое, что я увидел перед собой, открыв глаза, было смуглое черноглазое лицо с крючковатым носом и капризными губами под аркой черных как смоль усов.

– И этот тоже очнулся, хвала Аллаху! Гяуры [37], христианские собаки, дети шакала – я рад, что великий Аллах дал мне возможность взять вас живьем. Вы будете умолять меня о смерти, но, клянусь прахом из-под ног пророка, вы не умрете, пока я этого не захочу! Я, адмирал Аль-Сеид Шариф, прозванный «Меч Аллаха», потерял едва ли не всех своих людей, потерял свою добычу, потерял две галеры по милости этих смердящих псов. Что я скажу султану? Нет! Вы мне дорого заплатите за это! Очень дорого! А пока, Махмуд, Али, волоките господ рыцарей к веслам. Пусть их руки отвыкнут от оружия.

Два дюжих сарацина подхватили нас и волоком потащили по палубе.

– Я велю гнать галеру так, будто сам шайтан гонится за нами по пятам, и горе вам, если вы собьетесь с ритма! – напутствовал нас адмирал.

В тот день мы вдоволь изведали кнута и обжигающе соленой воды, которой поливали наши спины после каждого удара. Нам до конца наших дней хватило палящего солнца и изнурительного восточного ветра, сжигающего легкие. Но вот стемнело, и адмирал был вынужден сбавить ход. Сделав это, он удалился в свою каюту, бормоча что-то под нос.

– Кто вы? – прошептал сосед седовласого рыцаря, как и мы, прикованный к веслу.

– Христианские рыцари, – так же тихо ответил мой друг.

– Эка невидаль! Здесь все гребцы – христианские рыцари. Аль-Сеид выискивает их по всем землям, подвластным султану, и покупает гребцами на свой корабль. Платит втридорога. Но денег он не жалеет. Позвольте представиться: я – Алек, граф де Фуа.

– Послушайте, граф, но ведь это же прекрасно! – Седовласый рыцарь недобро усмехнулся разбитыми губами. – У меня есть план. Я предлагаю захватить корабль!

– Что бы ты ни придумал, дружище, я с тобой. Я уверен, что и все остальные тоже. Расскажи только, что делать?

Одинокий надзиратель, носивший имя Махмуд, мрачнее тучи ходил по палубе, изредка, для острастки, щелкая бичом и выкрикивая ругательства на своем диком языке. Вторая его рука покоилась на рукояти кривого меча, торчавшего за поясом. Вообще-то надзирателей сейчас должно было быть двое. Но кто же виноват, что волею Аллаха их всего осталось двое – он и Али – на этом благословенном корабле. Если бы христианские собаки, ворочающие сейчас веслом, не причинили светлейшему адмиралу сегодня столько скорби и хлопот, и ему бы, Махмуду, был положен отдых. А так – он обреченно щелкнул бичом: Али – Махмуд, Махмуд – Али.

Проходя мимо нас, он с оттягом хлестнул по спинам «христианских собак» и двинулся было дальше.

– Стражника возле адмиральской каюты нет. Начинаем, – сквозь зубы процедил седовласый рыцарь.

Какой-то странный скрежет со стороны противоположного борта привлек внимание надзирателя. Он повернул голову. Этого было достаточно. Одна моя нога подцепила его лодыжку, а вторая атаковала коленный сустав. Нелепо взмахнув руками, Махмуд рухнул между скамьями, и в ту же секунду пятка седовласого рыцаря, неотвратимая, как нож гильотины, обрушилась ему на горло, вгоняя кадык куда-то в область затылка.

– Ключи, скорее бери ключи, – прошептал мой друг. На поясе убитого висело три ключа. Превозмогая боль, я дотянулся до них и потащил на себя. К нашему счастью, они поддались. Зажав первый ключ зубами, я вставил его в замок своих кандалов и попробовал повернуть. Тщетно. Второй ключ без труда вошел в пазы, замок тихо щелкнул. Я был свободен. Но, к моему ужасу, к остальным замкам ключи не подходили.

– Не думаю, чтобы они были от его дома, – пошутил я, решив хоть как-то подбодрить моих товарищей.

– Здесь не все. Остальные хранятся у второго надзирателя. А еще одна связка – в каюте у адмирала, – прошептал де Фуа.

– Оттуда мы ее и возьмем. – Мой друг был готов ринуться в схватку. – Огюст, передай ключи дальше. Пусть те, кто может, расковываются и ждут сигнала к атаке. Клянусь животворящим крестом Господним, сегодня ночью будет славная забава! Мы захватим этот корабль, – возбужденно шептал он. – Огюст, стражник вернулся к каюте. Тебе придется ползти под скамьями, чтобы он тебя не заметил. Возьмешь меч?

Я покачал головой – эта железка будет только мешать. От нее больше звона, чем пользы.

– Ну, с богом! Давай!

Я змеей скользнул под скамью и пополз к заветной каюте.

Стражник у ее дверей топтался на месте, вглядываясь в ночную мглу. Видимо, он выискивал фигуру Махмуда, которой почему-то заметно не было.

«Экий ты напряженный. Ничего. Сейчас я помогу тебе расслабиться, – подумал я, поудобней устраиваясь под ближайшей к нему скамьей. – Так, где тут то, что мне нужно? Вот!» Чей-то выбитый зуб валялся под скамьей, сиротливо белея на темной древесине палубы. «Ну что ж. Предположим, что это зуб на тебя». – Я выразительно посмотрел на стражника, но, на свою беду, бедняга не видел этого взгляда.

Зуб, пущенный щелбаном, попал в щит сбоку от стражника и, звякнув, упал на палубу. Тот быстро повернулся, выхватывая оружие. Очень быстро. Но не в ту сторону. Шейные позвонки его обреченно хрустнули, и я нежно посадил сразу обмякшее тело: «Отдохни, воин Аллаха!»