Остров невиновных - Ирина Шевченко Страница 52

Только на один вопрос она не ответила.

— А я, Джо? Кто я для тебя?

— Ты — мой друг.

В устах Джоан Гарнет это звучало как проклятие: и быть тебе другом, пока солнце встает на востоке…

— От нас это не зависело, — сказала она, словно оправдываясь. — Оборотень и будущая ведьма при отсутствии других одаренных того же возраста… Я бы и с завязанными глазами мимо тебя не прошла. Неизбежность установления подобных отношений — это общеизвестный…

— Общеизвестный факт, да, — перебил Фаулер. — Те, в ком есть частичка магии, тянутся друг к другу, особенно в детстве и юности… И?

— Не друг к другу, Кен. Один к другому. Как магнит и скрепка. Один притягивает, а другой притягивается.

— Угу. Понял. — Он нахмурился. И почти пожалел, что начал этот разговор. — Значит, я — скрепка. Ты это хотела сказать?

— Нет. — Она опустила глаза. — Совсем нет. Потому что ты — магнит. Скрепка — это я… — Посмотрела на него и улыбнулась. Улыбка была незнакомой. Болезненной. — Ты не помнишь, да? Это ведь я бегала за тобой хвостом всю младшую школу, а не наоборот. Таскала из дома сладости для тебя. Мамины пирожки, пару лишних бутербродов… Так по-детски… Не знала, чем тебя соблазнить. Училась плавать, пинать мяч и кататься на роликах, чтобы быть не хуже твоих приятелей. Даже дралась с ними, когда они пытались спровадить меня из вашей компании. В то время я еще чувствовала иначе, по-настоящему. Дар спал пока, и я могла бы сдружиться с кем угодно… Но мне никто не был нужен. Кроме тебя. А потом начались проблемы… Разные. Голова болела… Вспышки агрессии. Провалы в памяти. Учиться стало трудно… Я по нескольку дней сидела в своей комнате, не хотела никого видеть… Пока ты не приходил и не звал гулять. И я шла. Забывала про боль, про апатию… Потому что ты — магнит, а я — скрепка.

— Твой отъезд на материк тогда…

Она кивнула, отвечая на вопрос, который он задал только мысленно.

— Я была в университете, это правда. Только меня там не учили, а лечили. Пытались. Надеялись, что если ограничить проводимость каналов или установить частичную блокировку… Но смешанный дар нельзя разделить. Лишь запечатать полностью. Родители предлагали. Они ведь не одаренные, им не понять, каково это — оборвать все связи с энергетическими потоками. А я прожила четыре месяца в полной блокаде. И лучше не стало…

— Джо, я…

Он шагнул к ней, но она упреждающе выставила вперед ладони. Магические сполохи заиграли на кончиках пальцев.

— Не нужно, Кен. Если бы я хотела, чтобы меня жалели, рассказала бы все уже давно. И вообще ты не об этом спрашивал. Ты спрашивал, почему я тебе отказала. Отвечаю: потому что ты — мой друг. Единственный друг. Единственный человек, к которому я до сих пор привязана и в котором нуждаюсь. Понимаешь?

— А ты сама себя понимаешь, Джо? — спросил он, медленно приближаясь к ней. — Я — единственный человек, к которому ты что-то чувствуешь, но быть со мной ты не хочешь? Это вообще можно понять?

Сделал еще шаг и наткнулся на плотную стену ее силы. Но если бы и не это, все равно остановился бы, перехватив ее взгляд.

— Ты бы бросил меня, — проговорила она настолько уверенно, как будто однажды уже прожила ту жизнь, где все так и случилось. — Если бы я согласилась выйти за тебя тогда, ты бы сам от меня ушел. Не сразу, но через год. Или через два. Через пять… И это был бы еще не самый плохой вариант. Самый плохой — ты бы возненавидел меня за то, что не оправдала твоих ожиданий.

— Я…

— Просто подумай, Кен. Подумай, и ты поймешь, что я права.

Он подумал.

— Возможно, — согласился, хоть и не до конца. — Возможно, ты права, Джо. В двадцать лет я слишком хорошо знал, чего хочу от жизни. Слишком… И в двадцать пять тоже… Но потом? После того, как ожидания сами собой не оправдались безо всякого твоего участия… Почему? Потому что ты меня не любишь? А не любишь ты меня, потому что не любишь никого? Не испытываешь потребности… Так на кой я тебе тогда нужен, Джо? Зачем беречь эти недочувства? Может, тебе лучше было бы без них? Без меня?

— Я не знаю… — Он почти орал, а она ответила едва слышно. Растерянно, точно сама уже не понимала то, что пыталась объяснить ему. — Я просто хотела, чтобы ты был рядом…

Последнее слово взбесило.

— Рядом?! В смысле «Фаулер, рядом!», да? — Он выпустил когти и со злостью полоснул по выставленной ею стене. — Насколько близко, Джо? — Подошел вплотную. — Так? Или это слишком? — Отступил на шаг. — Может, так? Нет, далековато… Дура! — Сгреб ее в охапку, прижал к груди. Так сильно, словно вдавить пытался — в себя, под кожу, под ребра, глубоко в сердце — туда, откуда выцарапывал ее столько лет. — Какая же ты все-таки дура… Ведьма упертая!

Вырваться она не пыталась. Затихла. Даже дышала как будто через раз. Но он все равно боялся ее отпустить. И раздавить боялся, если сожмет еще сильнее…

— Я не хочу быть твоим другом, Джо. Просто другом — не хочу. И не получится уже.

Она вздрогнула. Дернулась всем телом и замерла снова. Тихое «почему?» он скорее угадал, чем услышал.

— Ты ездила со мной на мол.

Пусть теперь поспорит…

Но она не спорила. Заворочалась только. Вздохнула. Или всхлипнула… Но глаза на него подняла сухие. Блестящие. Синие, как камень в том кольце… Показалось, скажет что-то… Но нет. Просто на цыпочки приподнялась. И поцеловала… почти…

Коснулась сомкнутыми губами его губ и отстранилась тут же. Не поцелуй — разрешение, которого Кен, если честно, и не собирался уже спрашивать… Но раз можно…

Раз можно — то можно.

Нужно даже.

И плевать на все остальное. Не важно.

Лишь на миг всплыла гаденькая мыслишка, что все это — та самая кость для пса… Но ведь действительно не важно. И мысль эта в голове не задержалась. А затем и другие оттуда вымело… Вместе с мозгами, видимо…

И не возвращались они потом очень долго. Ни мысли, ни мозги.

Уже и дыхание выровнялось почти, и сердце не колотилось так бешено… И надо было что-то сказать. Что-то неглупое, желательно, чтобы она поняла, что теперь он не отпустит ее никогда и не отдаст никому… Но не настолько пафосное… А мысли как ушли, так и не вернулись еще.

И Джо молчала, уткнувшись ему в плечо…

— Я… — начал он и запнулся, так и не придумав окончания.

— Ты варишь макароны, — предложила она свой вариант. — Я тру сыр.

И неглупо, и непафосно, и еда.

А дальше — по обстоятельствам.

…Марти медленно поднялась с пола и огляделась, пытаясь вспомнить, где она находится и как сюда попала.

Вряд ли эта большая, обставленная старинной мебелью комната — один из номеров «Островка». В подобных интерьерах жить смог бы разве что…

— Здравствуй, Тина.