Недостойная - Анна Шнайдер Страница 52

По крайней мере Берт не сомневался, что увидит Γектора еще не единожды.

Эн спала, а рядом с ней на постели сидел Янг. Гладил девушку по руке и что-то шептал.

Арманиус приостановился и осторожно, почти бесшумно, вошёл в палату.

— …прости меня, Энни, — успел он уловить окончание фразы, сказанной отчаянным шёпотом, прежде чем Янг обернулся и скривился от такой явной неприязни, что Берт даже удивился.

Ему-то он что сделал?

— Здравствуйте, архимагистр. — Мальчишка тут же справился с собственным выражением лица, превратив его в безразличное. — Она только недавно уснула, придёт в себя не раньше, чем через два часа. — И, отчётливо скрипнув зубами, добавил: — Спрашивала про вас всё время.

Берт кивнул.

— Спасибо, Рон.

На секунду в лице Янга вновь мелькнула неприязнь.

— Зачем вы оформили опекунство?

Ректор хотел было спросить, откуда он знает, а потом вспомнил, что по больничному регламенту возле палат всегда вешались листочки с номерами браслетов связи родственников или опекунов. Видимо, уже повесили, и мальчишка увидел.

— Это моё дело, — ответил Арманиус как мог ровно. — Вам не о чем волноваться.

Светлые глаза Янга, казалось, потемнели.

— Если вы обидите Эн…

И Берт не выдержал:

— Вы влюблены в неё?

Мальчишка опешил, но быстро пришёл в себя.

— Это моё дело, — процедил он полупрезрительно-полунасмешливо. — А вы, архимагистр?

Арманиус усмехнулся.

— Я — нет.

И ведь даже не соврал.

— Тогда зачем она вам?

— Не верите в мои добрые намерения?

— Добрые намерения? У вас? — теперь в голосе не было ничего, кроме презрения. — Идите к демонам, архимагистр, вы знаете Эн меньше двух недель, а я — десять лет. Вы вообще не замечали её, в упор не видели, пока она не начала вас лечить. Что это — благодарность? Или вы просто заметили её наконец и разглядели? Хотите её, да?

Какой же глупый и ревнивый щенок. Впрочем, Арманиус в его возрасте, наверное, был не лучше.

— Валлиусу вы тоже не доверяете?

— При чём тут Валлиус?

— Свидетельство об опеке на время лечения обязательно подписывается главным врачом госпиталя, — пояснил Берт, не удержавшись от насмешливого тона. — Или Брайона вы тоже подозреваете в неприличных желаниях?

Янг молчал, зло сверкая упрямыми светло-голубыми глазами. Ответить ему было нечего.

— Не выдумывайте, Рон. Но, чтобы вам было легче, я могу пообещать, что не обижу вашу… подругу.

— Я не верю вашим обещаниям, — огрызнулся мальчишка, и Берт пожал плечами.

— Ваше право.

Наверное, этот напряжённый диалог продолжался бы ещё долго — возможно, до пробуждения Эн, — но в палату заглянула одна из медсестёр и, найдя глазами Арманиуса, сказала:

— Архимагистр, вас вызывает к себе главный врач. Попросил прийти как можно скорее.

Берт кивнул и, не глядя больше на Янга, вышел в коридор и почти побежал к лестнице.

В кабинете Валлиуса оказался не только собственно Брайон, но и еще несколько человек: принц Арчибальд, выглядевший так, словно не спал уже неделю; какой-то незнакомый рыжеволосый врач в светло-лиловой форме — кажется, такую носили неврологи; и Дайд, напоминающий зелёное и совершенно невредимое дерево, случайно оставленное лесорубами среди поваленных.

— Доброе… — начал Берт, но запнулся, наткнувшись на мрачные взгляды присутствующих. — М-да. Вызывал, Йон?

— Да, — кивнул главный врач, — решил собрать всех, чтобы Равену не пришлось повторять свой отчёт дважды или трижды. Остальные уже в курсе, Берт, для тебя — перед тобой архимаг Равен Пирс, главный специалист по неврологии в Альганне. Равен постоянно работает в Приме* (*Прима — крупный город на юге Альганны), прибыл вчера вечером к нам по моей просьбе. Всю ночь и утро обследовал Эн и готов высказаться. Равен, перед тобой архимагистр Бертран Арманиус, ректор Высшего магического университета Γрааги и опекун Энни.

Оба представляемых мужчины склонили головы.

— Берт, — продолжил Валлиус, — садись, вон стул свободный. Вряд ли отчёт Равена будет кратким.

Невролог кивнул и, дождавшись, пока Арманиус сядет, заговорил.

— Для начала хочу уточнить: произошедшее — уникальный случай. Все случаи потери памяти посредством магических ошибок уникальны, но этот особенно, так как мы столкнулись с родовой магией императорской семьи.

Человеческая память — не книга, но если сравнивать именно с книгой, сейчас мы имеем дело с практически чистыми листами. Почему «практически» — потому что кое-какая память у айлы Рин осталась. Она помнит, как говорить, ходить, держать столовые приборы, и так далее. По идее, при подобных магических ошибках человек должен превращаться в растение, но у айлы Рин остались базовые навыки для жизни, уничтожены лишь её воспоминания. К примеру, я узнал у Брайона, что раньше, до потери памяти, айла Рин терпеть не могла куриную печень. И когда сегодня утром по моей просьбе из столовой подняли тарелку с печенью, пациентка скривилась от одного только запаха и наотрез отказалась это есть. Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что личность её не утеряна по крайней мере в вопросах чувств и предпочтений. И, как я уже говорил, она помнит то, что делала каждый день и что было доведено до автоматизма. По сути, никто из нас с вами не задумывается о подобных действиях — все мы помним, как ходить, говорить и так далее. Более сложные навыки утеряны.

Равен на пару секунд замолчал, переводя дух, пока остальные, кажется, не дышали вообще.

— Обычно подобные признаки сохранения личности при отсутствии воспоминаний — хороший признак. Но в нашем случае это не имеет большого значения. В настоящий момент существует десять уникальных методик для возвращения памяти и, соответственно, десять упражнений для того, чтобы определить, какая из них более эффективна. Айле Рин не подходит ни одна. У меня сложилось впечатление, что её разум попросту отталкивает всё, что пытается до него дотронуться. Полагаю, это следствие соприкосновения с родовой магией Альго, — извиняющимся тоном произнёс Пирс, словно был виноват в подобном факте. — На сознании пациентки будто бы висит замок или стоит невскрываемая печать. Я здесь бессилен, впрочем, как и остальные мои коллеги.

Тяжёлая гнетущая тишина повисла в кабинете — словно топор над головой осуждённого.

Первым заговорил Арчибальд.

— То есть, Эн так и останется ребёнком? — от отчаяния в его голосе Берту стало не по себе.

Равен покачал головой.

— Нет, ваше высочество. Она постепенно будет взрослеть. Сейчас она ребёнок, потому что в её голове нет никаких воспоминаний — то есть, нет жизненного опыта, — но бытовые навыки сохранены, и по мере наработки новых воспоминаний айла Рин станет обычной девушкой своего возраста. Но я категорически не рекомендую ей заниматься магией. Конечно, это только теория, но я уверен в своём выводе — если она станет напрягать магический контур, особенно под воздействием артефактов, — это активирует в ней замершую родовую магию Альго и убьёт сознание целиком.