Дикий - Марина Кистяева Страница 51

Она не хотела открывать глаза.

Не было смысла.

Зачем жить… Как жить? Для кого?

Её мысли были крамольными, грешными. Мила это понимала.

Как же больно…

Надо, надо открыть глаза, чтобы хотя бы узнать, что с телом Валгара. Забрать его. Похоронить. Мила точно знала – она его похоронит в лесу или в горах. Возможно, рядом с домом, где провела всю свою жизнь. Выкупит его у Лавинского и снова там поселится. Выгонит взашей наставниц, наймет другую прислугу.

Луна, о чем она думает!

И этот… как его… Корсар… Почему он вырубил её? Пожалел? Или… похитил под шумок?

Глаза всё же пришлось открыть.

Чтобы сразу же задохнуться.

И броситься на шею к тому, кого уже похоронила.

– Ох… тихо… тихо… ребра-то мне ломали реально…

Ярослав! Живой! Живой…

Мила его не слышала. Она даже до конца не осознавала – спит, и ей снится чудесный сон, или случилось чудо – и каким-то невероятным образом Валгар оказался жив. Но в обоих случаях она была безмерно рада. Он здесь – пусть иллюзия сна! Но тогда отчего его теплые руки так сильно сжимают её?

Явь…

И губы, что лихорадочно покрывают её лицо, настоящие.

Что-то, а вкус его губ Милана даже под наркотическим воздействием не перепутает.

– Ярослав… ты живой! Но как!.. Луна, как?

– Девочка, я всё расскажу. По порядку. Можно, только лягу? – Дикий улыбнулся по-мальчишечьи, и сердце Милы едва не пустилось вскачь от радости, что вскружила ей в голову.

– Да-да, конечно.

Она с запозданием обратила внимание, что лежит на большой белоснежной кровати.

И что они двигаются.

Летят.

Выглядел Ярослав неважно. Но это и понятно – после пережитого. Наигранно громко кряхтя и заговорщически подмигивая, он завалился на кровать рядом с Милой, что по-прежнему не верящими глазами сканировала его. На мужеском лице отчетливо проступали следы от кончика кнута. На шее – уродливая полоса – свидетельство его смерти. Тело Милана не могла видеть – на Диком была надета черная рубашка. Под глазами – темные круги, свидетели его боли.

– Яр…

– Мила, я живой. И почти здоровый. Всё, девочка, выдохни.

– Но…

– Выдохни, – улыбнулся он.

– Почти здоровый? – именно эта фраза осела у неё в голове.

– Раны на мне заживут, как на собаке. Не переживай. День-два, и буду, как новенький. Единственное что – шрамы останутся. Кнут Андроготы как-никак. Будь кнут обычным – ничего бы не осталось. А так, я теперь у тебя «красивым» буду.

– Самым красивым, – выдохнули её губы, рассеивая его опасения.

Он ничего не стал говорить о том, что шрамы не затянутся ещё долгое время, будут гноиться. Пройдет не меньше месяца, прежде чем на их месте образуются рубцы. О шрамах – потом. Валгар понимал, что у Миланы есть более насущные вопросы.

Он удобно устроился на подушечках и ласково посмотрел на Милу. Протянул руку и коснулся её щеки.

– Зет не предавал меня. Начну с этого, – увидев, что Меняющая открыла рот, чтобы задать напрашивающий вопрос, дотронулся до её алых губ, останавливая. – После ритуала, на третий день он пришёл ко мне. Я не настаивал. Видел, какие изменения с парнем произошли. Заметил ещё в день ритуала. И сразу понял, что именно это было. Я не ошибся в Зете. Возможно, он будет одним из самых сильных берсерков за все время существования Ордена. Я не посвящал его. Он сам. Он пришёл ко мне с разговором. Оказалось, что с ним связалась твоя мачеха. Дина Лавинская. Не успокоилась она, – Валгар заметил, как недовольно блеснули глаза его девочки при упоминании о бывшей любовнице. Ничего, он чуть позже загладит свою вину, подарит Меняющей удовольствие, даст понять, что отныне и навсегда у него только она: в постели, в голове, в сердце. – Моя оплошность заключалось в том, что я не проверил её родословность. Упустил, что в её семье водились ведьмы. Не почувствовал этого. Она решила отомстить. Думала сыграть на тщеславии Зета. Она – ошиблась. У парня крепкий внутренний стержень, – Дикий с восхищением покачал головой. – И тогда я сопоставил некоторые факты… Но сначала про нашу дуэль с Зетом. Как ты понимаешь, она была запланирована. Разыграна, как по нотам. Да, парень изрядно попортил мне шкуру, без этого никак. Чтобы ни у кого не возникло сомнений – я сейчас говорю не про берсерков, а про присутствующих, для кого, собственно, и был разыгран наш спектакль, – я принял настойку черного лотоса, прорастающего в ядовитых болотах Сейригана. Это на Востоке. Серый подогнал. Через три-четыре часа настойка вызывает летаргический сон. Её действие наступает быстрее, если в кровь выбрасывается изрядная доля адреналина. Бой на кнутах – как раз тот случай. В суматохе никто не заметил, что Зет не дернул кнут, когда обвил мне шею. Иначе… Иначе дело бы приняло совсем иной оборот.