Порри Гаттер и Каменный Философ - Андрей Жвалевский Страница 51

– Туннель отменяется, – твердо сказал Бубльгум. – Ну хорошо, – чуть смягчился ректор, увидев, что гнома сейчас хватит удар. – Откладывается. Продолжите после восстановления башен, после, – внушительно повторил маг и пристально вгляделся в красные гномьи зрачки.

Долдон послушно закивал. Преподаватели проследовали дальше, а гном так и остался на месте, монотонно кивая лохматой головой [95].

Остаток дня ушел на то, чтобы навести относительный порядок в уцелевшей части Первертса. На месте исчезнувших Орлодерра, Слезайблинна и Чертекака разбили утепленные палаточные городки. Ректор произнес большую успокоительную речь о временных трудностях и необходимости понимания текущего момента [96]. Гномы поклялись вернуть все, украденное сегодня, вот только отделят сегодняшнюю добычу от вчерашней, на которую клятва не распространялась.

Самыми недовольными оказались счастливчики-гдетотаммерцы. Когда их проводили в стены родного факультета, студенты начали ворчать:

– Какой ужас! Какие узкие коридоры! Мы здесь не разместимся.

Предложение ночевать прямо в спальнях было расценено как неудачная шутка.

– Ну и где эта Сгинь? – бушевала МакКанарейкл. – Она хотела навести порядок у себя на факультете? Самое время!

Но благообразная деканша пропала, как ее и не было.

Единственным существом, с которым успела пообщаться эфемерная старушка, оказался Каменный Философ. Обнаружилось это случайно, когда Бубльгуму пришло в голову проверить записи дежурного Ухогорлоноса. Диалог звучал так:

Сгинь. Ну вот, а ты говорил…

Каменный Философ. Это жизнь.

Сгинь. Но каков мальчик!

Каменный Философ. А ведь скоро ему предстоит сразиться с Сама-знаешь-кем.

Сгинь и Каменный Философ смеются.

Сгинь. Надеюсь, они последуют моему совету.

Каменный Философ. Не знаю, не знаю, Меня они никогда не слушали. А я предупреждал. И вот результат.

Члены комиссии несколько раз прослушали запись, доведя Ухогорлоноса до заикания, но понять ничего не смогли. На контрольный вопрос Философ отреагировал в традиционной манере.

– Где профессор Сгинь? – спросил Бубльгум.

– Если бы движение существовало, – ответила реликвия, – можно было бы предположить, что она ушла. Но поскольку движения не существует.

На этом разговор закончился.

– Старая вешалка! – кипятилась МакКанарейкл. – И каменный болван! Смеются они! Смешно им! Зачем я только его чинила! Могла ведь добить. Такой шанс упустила!

– Успокойтесь, профессор, – отец Браунинг сидел, обхватив голову руками. – Попробуем понять, что она хотела нам сказать.

– «Продолжайте то, что начали мальчик и Сьюзи», – в унисон процитировал квартет колибри на плечах Югоруса. – А что вы, собственно, начали, мисс?

– Ничего! – МакКанарейкл снова превращалась в смесь рычащих хищников. – С тех пор как я занялась этой чертовой хиромантией, ни на что другое у меня времени нет!

– Правильно, – оживился Браунинг, – вы начали заниматься хиромантией, а Порри одновременно с вами начал заниматься дактилоскопией. Мадам Сгинь советовала продолжать. Значит, она имела в виду…

– Она имела в виду, – догадался Развнедел, – что мисс Сьюзан следует продолжить практиковаться в гадании по руке, чтобы было чем кормиться после закрытия Первертса.

– Оставьте, профессор, – поморщился Бубльгум. – Вы не очень сильны в логических построениях. Нам нужно продолжать снимать отпечатки, вот что имела в виду Мелинда.

Фантом Асс после успешного разрушения Первертса старался не высовываться, но тут не выдержал:

– Но с кого? Мы уже всех проверили. Что нам теперь, гномов-строителей отлавливать? Всех чернилами повымазывали: ректора, деканов, нас с отцом Браунингом, Бальбо… Стоп! Бальбо! А кто-нибудь снял отпечатки с нашего литератора?

Все посмотрели на секретаря. Он сидел неестественно прямо и глядел в пространство.

– Примерно в середине повествования, – заговорил Бальбо неживым голосом, – наступает момент, когда автор в ужасе осознает, что не в силах выпутаться из построенной им самим интриги. Он доводит героев до логического тупика и малодушно их бросает, предоставляя несчастным выпутываться самостоятельно [97].

Члены комиссии несколько опешили от такой отповеди, но процедуру снятия отпечатков у Бальбо проделали четко и быстро.

– О, – сказал Порри. – О.

– «О»? – засиял Асс. – В смысле «Он»?

– Не он, – завороженно ответил Гаттер, не в силах оторвать взгляд от листка. – Никакого сходства. Ни с чем.

Отпечаток каждого пальца Бальбо был не просто уникален, он имел несомненную художественную и географическую ценность. На большом пальце была изображена карта всей Великобритании, на указательном – только Англии, на среднем – Шотландии, на безымянном – неопознанной местности [98], а на мизинце – схема лондонского метрополитена.

– Все, – сказал Асс, – теперь уже точно все. Преступники не найдены. Трубы не обнаружены. Дети не излечены. Пора смываться.

– Мерги и Сена жалко, – вздохнул Порри. – Хоть бы одну трубочку, например, ту, из которой в меня шарахнули!

Его вздох произвел неожиданное действие.

Великий Бубльгум, доктор магических наук, профессор, ректор школы волшебства Первертс, многократный лауреат Международной Мерлиновской премии, автор пятнадцати учебников и невообразимого количества монографий по теоретическому колдовству, сошел с ума.

Сначала он выпучил глаза, потом разразился громким смехом, потом легко запрыгнул на стол и трижды прокукарекал. После этого профессор, не слезая со стола, опустился на корточки и констатировал:

– Какой я идиот!

Зрители были готовы поставить ректору немного другой диагноз, но в целом не спорили. «Только бы он не достал палочку!» – пронеслась по комнате общая мысль. Сумасшедший колдун такой силы мог нанести больший урон, чем десяток Мордевольтов.

Видимо, лица всех окружающих выражали одно и то же, потому что Бубльгум смутился, слез со стола и сказал:

– А ведь у нас есть Труба Мордевольта. Та самая, из которой, как изволил выразиться мистер Гаттер, его «шарахнули». В моем кабинете.