Корсары Балтики - Дмитрий Морозов Страница 51

— Нужно прижиматься к берегу, — прокричал Карстен Роде рулевому. — Буря идет нешуточная! Мы потеряем лойму! — Моряки они совсем никудышные, эти странные русские, — печально сказал доминиканец, наблюдая за бестолковой суетой на палубе «Федора».

— Ничего, клянусь селедочным хвостом и эскуриалом, которого у меня не будет, — рассмеялся Карстен Роде, — все мы когда-то вышли в море первый раз.

Как всегда перед штормом, он сделался излишне говорливым, что пришлось не по вкусу монаху. Особенно его покоробило упоминание всуе испанского фамильного захоронения. Эскуриал для кастильской знати — дело весьма значимое и требующее вдумчивости, почти как пирамида для древнего египтянина.

Первый русский капер не зря слыл отменным мореходом — он сумел перехитрить бурю и сбежать к берегу из открытых вод. Шквалистый ветер нагнал их, равно как и ливень, но главной опасности избежать удалось.

Интересно, что «Адмирал Дориа» и его младший собрат с дурашливым названием совсем немного разминулись с «Темным Спрутом», также устремившимся под защиту брега.

— Я вижу парус, — крикнул вахтенный из корзины. — Кажется, свенский.

— Может, хотя бы на время шторма мы позабудем пиратские хищнические наклонности? — спросил монах у датчанина.

— Ну уж, нет, — самодовольно сказал Роде. — Лойму мы спасли, а ветер и волны потреплют свенов так, что их можно будет взять голыми руками.

— Эй, на «Федоре»! — закричал он. Прислушался — и точно, странные попутчики гогочут в один голос. Так уже случалось не раз.

— Ничего не понимаю в этом поганом русском юморе, — проворчал Карстен Роде, добавив громче: — Войдите в бухту и ждите нас к утру!

С лоймы пришел ответ — поняли, дескать, выполняем.

— Будем надеяться, — проворчал датчанин, думая уже о мелькнувшем в самом сердце непогоды свенском парусе, — что не пропорют брюхо камнями и не выбросятся сдуру на берег…

Когг рванулся в открытое море в тот самый миг, как солнце, скрытое за тучами, утонуло за горизонтом. Роде надеялся на опыт экипажа и крепость своего корабля, бросая вызов стихии.

Он едва не просчитался — нешуточные волны поначалу принялись играть с «Адмиралом», словно с пустой скорлупкой от греческого ореха. Но вскоре, натешившись, отстали.

— Очень странный ураган, — прокричал доминиканцу каперский капитан. — Взялся ниоткуда и тает, словно призрак.

— Мне он тоже не нравится, — сказал монах. — Молитва никак не идет в голову, подходящая к случаю.

— Это что-то новенькое, — буркнул датчанин, любивший подтрунивать над своим набожным духовником. — Или мой друг стареет, или буря действительно странная. Как сказал бы сам адмирал Дориа — заблудившаяся в океане отрыжка Сатаны.

— Великий флотоводец был и великим греховодником, — кротко заметил доминиканец. — Не стоит подражать ему во всем, сын мой. Следует отделять зерна от плевел.

Когг, танцуя на постепенно успокаивающихся волнах, рыскал в темном море, выискивая свенов. Такую охоту, почти не имеющую шансов на успех, датчанин полюбил за последний год.

— Попробовал бы я отмочить нечто подобное в Ионийском море, — сказал он Берналю, — враз налетел бы на риф. Балтика — раздолье для охотника.

— Азарт — оружие дьявола! — откликнулся эхом монах. Он скрашивал рутину долгих морских походов, разыгрывая туповатого католика-фанатика, чем иногда доводил датчанина до белого каления.

— А занудство — доблесть ангелов, — зыркнув на духовника глазами, выдал Карстен.

— Богохульство может обречь на поражение любое, даже угодное небесам мероприятие… Кстати, что там по левому борту?

Датчанин метнулся в ту сторону, куда уставился тонкий палец доминиканца, мгновение всматривался во тьму, а затем вскричал:

— Может быть, я не Дориа, но тоже войду в историю. Переложить руль. Идем на сближение.