Карл Ругер. Боец - Макс Мах Страница 51

В дверь постучали. Звук был негромкий, вежливый.

– Кто это? – спросила Дебора.

– Не волнуйся, – ответил Карл, вставая из-за стола. – Мне должны принести кое-какие бумаги. По-видимому, это курьер.

– Ночью?

– А чем ночь хуже дня? – пожал плечами Карл.

За дверью оказался невысокий человек, с ног до головы закутанный в тяжелый черный плащ.

– Я от Игнатия, – тихо, почти шепотом сказал он открывшему дверь Карлу.

– Я ждал вас, – кивнул Карл.

– Здесь все, – сказал человек, протягивая Карлу пачку пергаментов, которые, однако, не были скручены в трубочки, как это делалось обычно, а сложены в несколько раз. Пачка оказалась довольно толстой и была перевязана лентой. Впрочем, шесть или семь свитков занимали бы гораздо больше места. А так вся пачка без затруднений уместилась во внутреннем кармане его камзола. Проверять векселя Карл не стал. Зачем?

Он вынул из другого кармана закладное письмо и протянул его курьеру Великого Мастера.

– Держите, – сказал Карл человеку. – Это для Игнатия.

Человек взял у Карла бумагу и, тоже не глядя, сунул ее в карман.

– Рад был познакомиться, – кислым голосом сказал он, надвинул капюшон плаща еще ниже на глаза и поспешно ушел.

Карл закрыл дверь и вернулся к столу.

– Я готова, – улыбнулась ему Дебора, но на самом деле готова она еще не была.

Прошло еще несколько минут, пока Дебора доела сыр и хлеб, которые лежали на ее тарелке, допила вино, заела его изюмом и встала из-за стола.

– Теперь я действительно готова, – сказала она Карлу, который успел за это время набить и раскурить свою трубку.

– Тогда пойдем, – предложил Карл, направляясь к двери. Около двери он снял с лосиных рогов плащ Деборы и протянул ей:

– Одевайся.

– А где твой плащ? – спросила Дебора, увидев, что он собирается выйти из дома без плаща.

– Потерял, – коротко ответил Карл и, пропустив ее вперед, вышел вслед за ней на темную улицу.

2

Было уже около десяти, когда Карл и Дебора добрались до рыбного порта. Для горожан уже наступила ночь, улицы спящего Сдома были пустынны, но в маленьком оконце на втором этаже дома Михаилы Дова мерцал свет.

Карл постучал в дверь и, прислушавшись, уловил тяжелые шаги старика. Через несколько минут клацнули запоры, дверь отворилась, издав тихий протяжный скрип, и на порог упал свет. В дверях, занимая их целиком, с фонарем в руке стоял Михайло Дов.

– О! – сказал он, увидев гостей. – Доброй ночи, господин мой Карл. Доброй ночи, госпожа!

Он поклонился Деборе и отступил назад, освобождая им дорогу.

– Прошу вас, входите!

Карл пропустил Дебору вперед и, войдя вслед за ней, притворил за собой дверь. В лавке было темно, но сквозь потолочный люк в дальнем углу помещения на ведущую наверх лестницу падал жидкий свет. Медведь подошел к лестнице и встал сбоку, освещая крутые ступени, по которым поднимались Карл и Дебора.

На втором этаже оказалась довольно просторная, неприбранная комната, с печью, облицованной расписной плиткой, кроватью-лежанкой, являвшейся, по сути, продолжением печи, и большим столом, вокруг которого стояло несколько стульев с высокими спинками. На одном из них сидел вставший при появлении гостей высокий широкоплечий мужчина лет двадцати, чем-то неуловимо напоминающий старого Медведя, хотя и не был на него похож. Возможно, все дело в размерах – мужчина был богатырь, как и Михайло Дов, – а возможно, в жестких темно-каштановых, почти бурых, волосах и добродушном выражении широкого лица или еще в чем-то, что Карл сразу уловил на взгляд, но затруднился бы с ходу передать словами.

– Доброй ночи, – поклонился он и явно смутился, увидев Дебору.

– Доброй ночи, – сказал Карл, проходя в комнату и осматриваясь. На полу, на двух сундуках, стоявших вдоль стен, и на табурете в углу – везде лежали стопками книги разного размера и разной степени сохранности. На столе – знакомый Карлу кувшин с узким горлом, пара стаканов и незамысловатая закуска: орехи и сушеный инжир. Впрочем, запах, который сразу же уловил Карл, был другой. Хозяева пили абрикосовый бренди, а не грушевую водку.

– Честно сказать, не ждал я вас сегодня, господин мой Карл, – виновато развел руками Медведь, входя вслед за ними в комнату. – Совсем не ждал. А вы и не один к тому же. Не прибрано у меня, сами видите. Один живу, а дел-то много: то да се – день и прошел. Так что вы уж не судите старика строго. А это племянник мой, Март. Помогает мне иногда да и так просто заходит. А вообще-то они с отцом, братом моим, аптеку держат на Пятой Сестре.

Старик говорил низким басом, не пугавшим, однако, и не отталкивающим, а добродушным, внушающим доверие. Точно таким же басом гудел и его племянник, похожий на старика не только фигурой.

– Ой! Да садитесь же, государи мои, садитесь! – попросил Медведь. – Что же вы стоите-то, господин мой Карл? Садитесь, пожалуйста, и даму вашу усаживайте, прошу вас! Честь-то для нас какая!

Карл усмехнулся, отметив реакцию Деборы на новых для нее людей, и подвинул ей стул. Дебора села. Сел и сам Карл. А Март достал с полки под низковатым для него потолком еще два стакана мутного с зеленым отливом стекла и поставил их на стол перед гостями.

– Ох! – сказал он почти с той же интонацией, с какой секунду назад произнес свое «ой» его дядя. – А что же будет пить госпожа? У вас, дядюшка, вино есть ли?

– Чтобы в аптеке и не было вина?! – удивленно пророкотал старик, с неодобрением поглядев на молодого мужчину. – Вино – это же первое снадобье!

Он повернулся к другой, тоже высоко расположенной полке и снял с нее маленький пузатый, как бы надувшийся, кувшинчик, запечатанный черным сургучом, и торжественно поставил его на стол.

– Вот, – сказал Дов горделиво. – Вот! Самое лучшее, что есть, для самой красивой госпожи, какую я в жизни видел.

Он легко, двумя пальцами, вытащил пробку, походя сорвав и сургуч, и по комнате разлился дивный аромат старого войнарского вина, черного, как безлунная ночь, густого, хранящего ароматы и негу южных предгорий.

– Вот какое вино у меня есть. – Старик был доволен произведенным эффектом и не скрывал своего удовольствия.

Он налил Деборе вина, а Март разлил по стаканам мужчин бренди, и они выпили. Бренди оказался замечательным, а вино явно пришлось по вкусу Деборе, и Карл решил, что уже можно говорить.

– Спасибо, – сказал он. – Ваш бренди хорош, мастер Михайло, ничего не скажешь! А в такую ночь – тем более. Но я хотел вас спросить, не затруднили ли вас мои просьбы?

– Ваши просьбы? – удивился старик. – Да помилуйте, господин мой Карл, какие просьбы! Вы же знаете, для вас я готов сделать все, что прикажете!

Вот этой ни на чем, казалось бы, не основанной готовности служить ему Карл так до сих пор понять и не смог, как не мог уразуметь, чего так боится Великий Мастер клана Кузнецов. Было во всем этом что-то странное, но не спрашивать же их, почему да как?