Черное крыло - Анна Завгородняя Страница 51

Согласно кивнула и налила себе воды. Осушила едва ли не залпом, прогоняя вкус горечи и вернулась к экономке.

Мы снова сели за стол, и она достала книгу. Открыла на нужной странице, ткнула пальцем в изображение лекарственных трав.

- Запоминай, - велела, - только хорошенько. И вес, и названия…

Я принялась читать. Иногда прерываясь, чтобы уточнить у домовихи, что за растение описано в рецепте. Она с охотой отвечала, объясняла все подробно и, как мне показалось, была весьма довольна моим интересом.

- Вы хорошо разбираетесь в травах и снадобьях! – не удержалась.

Пани Машкевич кивнула в ответ.

- Было время, когда я тоже обучалась всем премудростям целительства! – сказала она. – А вышло так, что лечу только тех, кто работает в замке.

Она проговорила это с оттенком грусти, и я подумала, что, возможно, не о такой жизни когда-то мечтала домовиха. Отвела глаза, углубившись в чтение. А когда, как мне показалось, была готова, закрыла книгу на закладку.

- Приступим! – пани Машкевич моя решительность понравилась, и мы снова принялись составлять очередное зелье. В ход пошли помимо трав и крысиные когти, и сушёные хвосты ящериц. Пока ничего такого, чего не могла бы достать даже деревенская знахарка.

Перемешав ингредиенты, я развела огонь. Повесила котел, налив на его дно немного воды, когда услышала звук открываемой двери. Бросила взгляд на пани Машкевич, но она едва ли обратила на это внимание, листая какой-то талмуд с рукописными рецептами. Я же насторожилась. Мне показалось, что Элкмар впустил постороннего в архив.

«Или выпустил пана Кондрата!» - мелькнула мысль. Только шаги, прозвучавшие в наступившей тишине, сказали мне об обратном.

Князь Вацлав вошел в лабораторию домовихи широкими уверенными шагами человека, знающего себе цену. Одетый в дорогой камзол поверх белоснежной рубашки, узкие черные штаны и высокие сапоги, он выглядел тем, кем являлся на самом деле: аристократ до мозга костей, настоящий хозяин замка. При его появлении пани Машкевич прервала чтение и поклонилась. Я последовала ее примеру, застыв у котла и слушая, как начинает шипеть, нагреваясь, вода на дне чугунка.

- Ваша Светлость! – произнесла домовиха.

Подняв глаза, заметила, что князь осматривается по сторонам, но без особого интереса, а как человек, который нередко бывал в этом месте, а сейчас просто примечает, что изменилось за время его отсутствия.

- Пришел узнать, как успехи панны Валески! – проговорил хозяин замка и посмотрел на меня. Глаза в глаза, так, что я едва не утонула в яркой синеве его взгляда. Стоило признать, что те несколько дней, пока я не виделась с Вацлавом, он окончательно окреп и теперь ничто не напоминало о произошедшей схватке князя с безыменем.

- Она справляется! – ответила домовиха. – Я вполне довольна и думаю, из нашей пани Каревич, если она того пожелает, получится прекрасная целительница.

Я покосилась на экономку: мне она ничего такого не говорила, хотя, впрочем, я и не спрашивала. Пани Машкевич на меня не глядела, все ее внимание занимал князь, который, в свою очередь, пристально смотрел на меня и от такого неприкрытого внимания моя кожа покрылась неловким румянцем.

«Да что же со мной!» - только и подумала я, но не отвернулась, решив, что так лишь усугублю свое положение.

- Я бы хотел поприсутствовать! – сказал князь. – Вижу, вы сейчас пытаетесь приготовить мазь, вытягивающую гной из ран!

- О! - округлила я рот.

- Запах трав! – пояснил князь. – Я различаю их все. Сам когда-то… - начал было и осекся. Я же заинтригованно впилась в него взглядом, но теперь отвернулся сам князь. Прошел к стулу и присел, положив ногу на ногу.

- Продолжай, Валеска! – велела пани Машкевич, а у меня весь запал пропал. Я повернулась к котлу, но спиной ощущала взгляд Вацлава, не понимая, почему так остро реагирую на его присутствие, только мне казалось, будто мужчина наблюдает за мной в ожидании. Думает, что ошибусь или напротив, надеется увидеть чудеса знахарства?

Тем не менее, постаралась взять себя в руки, делая вид, что князя здесь попросту нет. Получалось не очень. Его присутствие было слишком явным, хотя, надо отдать должное Вацлаву, сидел он смирно.

Вода закипела, и я взяла в руки приготовленную смесь из трав: когти и хвосты перемолола отдельно и добавлять их стоило в самом конце. Растертые в порошок они ничем не напоминали то, чем были до теперешнего состояния, а цветом походили на пепел.

Я бросила в воду травы, перемешала и капнула три капли вытяжки из яда гадюки – неизменный компонент – снова перемешала и отложила ложку.

- Откуда вытяжка из яда? – поинтересовался князь, обращаясь к экономке.

- Трайлетан подсуетился! – ответила она с готовностью. – Мальчик старается и часто привозит мне то, что попрошу. Он ведь единственный из всех нас, кто покидает надолго стены замка.

«Мальчик! – подумала я. – Это Трайлетан – мальчик? Да он древнее моей прабабки, которая почила, еще когда меня на свете не было, а может, и моей матушки! Даром, что хорошо сохранился!».

- Кстати, как вам показались новенькие? – продолжали за моей спиной разговор экономка и князь. Я навострила уши. Трайлетан два дня назад привел двоих обреченных, и они теперь пытались привыкнуть к своей новой жизни в замке. Девушку определили на кухню, а молодого парня, как всегда, прибрал к рукам дворецкий. Сделает из него очередного младшего лакея. Замок большой, работы хватит всем.

- Видел, - равнодушно отозвался на вопрос экономки Вацлав. – Ничего примечательного. Люди, как люди!

- Ну! – протянула пани Машкевич. – Не всем же быть особенными! А им все-равно было помирать. Тут, какая-никакая, а жизнь. При желании, можно и здесь найти радость!

«Именно, какая-никакая!» - подумала я, понимая, что вряд ли сама захотела бы жить вот так. Особенно, после того, как узнала правду о себе и о том, что замок не имеет надо мной власти.

Но, прислушиваясь к разговору, я отвлеклась от приготовления мази. Поспешно схватила ложку и снова перемешала варево. Оно завоняло чем-то отвратительным, я же, игнорируя запах, потянулась за ножом, чтобы добавить последний ингредиент в закипевшую массу.

Это был странный стебель, совсем сухой и сморщенный, напоминавший высохшую куриную лапу и смердевший чем-то тухлым. Его надо было накрошить над котлом и после все тщательно перемешать.

Я занесла нож и полоснула по стеблю. Отсекла кусочек легко. Упав в то, что должно было стать после охлаждения, мазью, этот кусочек странно булькнул и утонул, да вот только, как оказалось, не бесследно, поскольку после него образовался пузырь.

- Ух, ты! – произнесла я, глядя, как этот самый пузырь начинает расти. Сперва он заполнил собой весь котел, а затем поднялся выше, удивительно упругий и мутный, и никак не желавший лопаться, чем-то похожий на мыльный. Такие я выдувала из рук, когда стирала белье дома на дворе. Только мыльные были прозрачными и переливались всеми цветами радуги, а этот получился мрачного мутного серого цвета.