Ученица черного мага - Екатерина Кариди Страница 51

Пернатый расплылся в хищной улыбке. Все складывалось просто отлично! Однако вслух он сухо проговорил:

— Хорошо, я буду ждать.

И прервал вызов.

Ракшас торчал рядом, заглядывая ему в глаза. Бессмертный орел грозно нахмурился и мотнул головой:

— Кыш. Пока не сглазил.

***

Никуда Маша идти не собиралась. А тем более, к нему в кабинет.

— Извините, господин ректор, но я опаздываю. У меня сейчас начнется лекция, — сказала она и хотела пройти мимо.

— Какого черта, Маша? — тихо рыкнул мужчина, когда она оказалась рядом, и перехватил ее чуть выше локтя. — Что случилось?

— Ничего.

И тут он вдруг изменился в лице.

— Она тебе что-то сказала, да?

О, ну да, конечно, ведь могут всплыть разные неприятные тайны, о которых ей не положено знать. Но господин ректор, похоже, догадался, потому что вцепился в нее мертвой хваткой.

— О чем вы говорили? Что она тебе сказала? — спросил, впиваясь в нее взглядом.

Она не собиралась ничего ему говорить. Хотела промолчать. Но просто…

Вспомнилось все сразу, и разрозненные факты сами собой улеглись в цепочку.

Это его неприкрытое пренебрежение и грубость с самого начала. Его же вынудили заниматься с ней, еще и кровную клятву взяли. Вместо того, чтобы приятно проводить время, с любовницами, ему приходилось торчать в подземном дворце и заниматься с ней. Конечно он злился. Так злился, что убил ее родовой меч.

Но апофеоз был в клубе. Когда он потащил ее в туалет, засунул головой в раковину и стал умывать. Сам у всех на глазах склеил какую-то девицу, а ей бросил в лицо, что она выглядит и ведет себя как шлюха.

И потом, когда они оказались в междумирье, он ведь так и сказал, что ему не нужны ее прелести. А то, что в шалаше? Хммм. Ведь он мужчина, а она просто была под рукой. И был еще маленький нюанс. Про туфли на шпильке.

«Не надо носить такую обувь, если не умеете ходить на ней».

Это стало последней каплей.

Чеееерт! Как ее вымораживало изнутри осознание, что он предпочитает совсем других женщин, зрелых и элегантных. Которые умеют носить туфли на шпильке и знают, как привлечь мужчину. Остается только гадать, зачем господин Архан просил у отца разрешения жениться на ней? Ведь она ему даже не нравится.

А мужчина ждал и давил взглядом.

— Мы говорили о вас, — сказала Маша наконец.

И потянула на себя руку, желая высвободиться. Сейчас она была так зла на него, что не хотелось никаких касаний.

— Обо мне? — резко спросил он, глядя ей в глаза, и еще крепче сжал ее локоть.

— Да. О том, что вы очень занятой человек. И потому, наверное, мне не стоит отнимать у вас время.

— Что ты несешь? — он нехорошо прищурился.

Но Маше уже было не остановиться.

— Думаю, нам стоит отказаться от индивидуальных занятий, — проговорила она. — Теперь, когда я учусь здесь, в вашем институте, в этом уже нет необходимости. В конце концов, со мной может заниматься любой другой маг. А вам зато не придется отказываться от своих привычек и развлечений.

Сказанные слова еще звенели, а она уже ощущала себя дурой. Это же Зейраш Архан! Не надо было показывать ему, насколько это ее задевает! Надо было придумать что-нибудь.

Он смотрел так, как будто хотел сжечь ее взглядом, а потом рывком переместил ее прямо в ректорский кабинет.

Резко и неожиданно.

Маша беззвучно ахнула, когда они вдруг оказались за закрытыми дверями. В кабинете внешне ничего не изменилось. Казалось бы, что могло измениться, ведь они встречались тут совсем недавно. Только теперь тягучей томности между ними как не бывало, оба была насторожены и злы. И Маше хотелось дистанцироваться от него.

Но мужчина сам отпустил ее руку и отошел на шаг. Но сразу же вернулся и замер против нее, словно грозный ангел мщения. Секунду смотрел пронзительно, потом выдал:

— Ну, давай, рассказывай, что ты придумала в свое оправдание!

— Я? — у Маши челюсть отпала.

— Да!

Он упер руки в бока. Характерный жест, Маша невольно отметила про себя, что он так делал, когда сильно нервничал. Но следующее, что он сказал, заставило ее забыть обо всем.

— Рассказывай, что ты придумала, чтобы по вечерам заниматься с тем сопляком, который только и думает, как затащить тебя в постель. Давай, я слушаю! Только ври убедительно, чтобы твой идиот-жених поверил!

Казалось, у него сейчас дым повалит из ушей. Но Маше было плевать! От нелепости обвинений у нее потемнело в глазах. Она размахнулась и всей силы влепила ему пощечину.

Звук быт такой, как будто гром грянул.

На секунду они замерли друг против друга, а в воздухе искрило так, что вот-вот шарахнет молнией. Потом он медленно взял ее руку, поцеловал в ладонь, приложил к своей щеке и сказал:

— Никогда так не делай.

— А ты не говори так со мной!

Теперь он смотрел иначе. Во взгляде горел темный огонь, и Маша тонула в нем. А между ними завихривалось что-то неуловимое и волшебное, словно нити магии.

Но вот он сказал с горечью:

— А как мне с тобой говорить, если ты ведешь себя, как маленькая избалованная девчонка?

И все со скрежетом рухнуло. Маша отвернулась.

— Конечно. Тебе ведь нравятся другие женщины, зрелые, элегантные, умеющие подать себя. С такими ты проводишь время.

— Я?! — потрясенно замер Зейраш. — Да я ни на кого смотреть не могу, кроме тебя!

Так неожиданно. Так искренне.

Это ведь сейчас было признание в любви от Зейраша Архана? О-о… Признание, да?

Маша внезапно растерялась. вскинула на него взгляд:

— Ты… ты правда?

А он уже притягивал ее к себе, забирал в объятия, и улыбался:

— Дуреха малолетняя на мою голову. Что тебе наболтали, кому ты поверила?

Какой ужасной дурой Маша себя чувствовала. Ей хотелось злиться и плакать от досады и было стыдно и невозможно сдержать счастья. Она потянулась рукой к его щеке, на которой красовался отчетливый красный отпечаток, и выдохнула:

— Зейраш…

Мужчина дрогнул, обнял ее крепче.

— Да! Скажи еще раз так.

Потом вместе с ней одним слитным движением развернулся. Усадил ее на стол и стал целовать, мягко и сильно прижимая к своему крепкому телу и шепча ей губы:.

— Девочка моя сладкая, Маша-аа.

Все, расплескался, разлился розовый сироп в мозгах. Вытек.

Теперь Маша уже сама целовала его, обнимая за плечи и зарываясь пальцами в густые темные волосы. Исчезло все, кроме его огненных прикосновений, и стало вдруг неважно, что происходит за пределами их маленького мирка на двоих.