Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны - Салма Кальк Страница 51

— Вы почему такие неживые оба?

— Монсеньор неделю назад перенёс полостную операцию, а у меня вчера был приступ.

— Красавчики, — проворчала Доменика. — Знаете, что в таком случае следует делать?

— Лечиться, — пожала плечами Элоиза. — Вот ему, — она кивнула на Себастьена, — ещё толком ходить так и не разрешили.

— Раз уж вы тут передо мной оба, то скажу обоим — вам эффективнее всего лечиться в связке. Друг об друга, так сказать.

Себастьен молча улыбнулся.

— Мы подумаем, — кивнула Элоиза, стараясь не взорваться. — А по делу ты можешь что-нибудь сказать?

— Могу. Жила-была мышка и мечтала стать кошкой. С мохнатой густой шерстью, длинными когтями, острыми зубами и пушистым хвостом. По улице она бы ходила гордо и с достоинством, и никакие мелкие твари не смели бы на неё глаза поднять. И приснился ей сон, что родилась она кошкой. И была та кошка прекрасна, её любили, гладили и кормили. А потом что-то изменилось, и кошку выставили на улицу. Где её на второй день разорвали собаки. Про судьбу и её варианты рассказать?

— Даже и не знаю, — покачала головой Элоиза. — Что про неё рассказывать — от неё ведь ни защититься, ни уйти.

— Только принять как данность. Или договориться. Что в нашем случае практически одно и то же.

— То есть если бы жизнь сложилась так, как в том сне, счастье было бы недолгим?

— Если бы было вообще. Ты же избавила меня от деталей, — усмехнулась Доменика. — Вот что я вам скажу, молодые люди. Судя по тому, что я вижу, вам друг от друга никуда не деться. Однако же, друг с другом тоже непросто. Но вы оба из тех, кто не останавливается, если видит цель, так что вы справитесь, как мне кажется. Ерунда все эти ваши сны, проснулись — и забыли. Не поверю, что в настоящем нет ничего, что было бы важнее снов.

— Правильно не поверишь. Спасибо за то, что уделила нам время, мы поедем.

— Подожди.

Доменика достала из спрятанного в складках рясы кармана телефон и позвонила. И скомандовала кому-то взять и принести большой зелёный флакон и чёрную коробку. А потом ещё раз позвонила и затребовала новый кофейник.

Кофейник и сливки принесли мгновенно, Доменика снова разлила всем кофе.

— Монсеньор, а вы почему молчите? — она не впилась взглядом, нет, но тщательно его ощупала.

— Наслаждаюсь увиденным, — он слегка наклонил голову. — Каждая следующая дама вашего семейства, которой меня представили, это… как пополнение коллекции, если вы понимаете, о чём я.

— Возможно, понимаю, — Доменика продолжала внимательно на него смотреть. — Эла, я вижу не только следы от раны и хирургического вмешательства. Ты решила, что монсеньор будет хорошим объектом для агрессивной практики?

Что? О чём она вообще?

— Нет, Доменика, я не практикуюсь на монсеньоре. Но… иногда случается что-нибудь, чего мы изначально вовсе не планируем, — она с изумлением смотрела на наставницу.

— Тебе следует научиться не оставлять подобных следов. Прежде чем практиковать на живых людях. Знаешь, как выглядит человек, не контролирующий свою агрессию? Как дурак.

— Боюсь, сейчас я не готова приезжать на тренировки — она сидела ни жива, ни мертва, и не верила своим ушам.

— А сейчас они тебе попросту не по силам, — усмехнулась Доменика.

— Скажи, а почему я никаких следов не увидела? — Элоиза никак не могла поверить.

— А я откуда знаю? — поинтересовалась Доменика. — Сказала бы, что ты бестолковая, вот и не видишь — да это не вполне так, мозги у тебя есть. Не понимаю только, почему ты ими не пользуешься.

В этот момент дверь приотворилась и внутрь проскользнула сестра Агата, секретарь Доменики. Уж конечно, никому другому почтенная родственница не доверила бы рыться в своих шкафах. Она сдержанно поздоровалась с Элоизой («Добрый день, Рафаэла»), бросила остро любопытствующий взгляд на монсеньора герцога, поставила на стол заказанные флакон и коробку, и вышла.

Доменика раскрыла коробку, перебирала там порошки. Нашла и выудила пакетик из шуршащей коричневой бумаги.

— Щепотку заливать половиной стакана горячей воды, но не кипятком, давать молодому человеку утром и вечером в течение недели. Своими руками, естественно, — далее она снова звонила и отдавала указания.

Ей принесли кувшин с водой, стакан и маленький стеклянный флакончик. Доменика отмерила десять капель в стакан и залила водой из кувшина. Запахло каким-то неизвестным Элоизе растением.

— Этот сильный запах — он необходим? — спросила она.

— К сожалению, — усмехнулась Доменика. — Возьми и выпей. И потом ещё четыре дня. Утром встала, поела — обязательно, хоть просто чашку кофе с корочкой хлеба — потом налила и выпила. И вообще, тебе бы проколоться или прокапаться. Летом ты выглядела намного лучше, и даже весной после операции всё было как-то позитивнее. Что-то в твоей жизни идёт не так.

Элоиза выпила пахучее лекарство и поморщилась — оно было ещё и горьким, вдобавок к запаху. Но перестала кружиться голова, и предметы вокруг стали более резкими. Тем временем Доменика заполнила флакон — лекарство оказалось ядовито-зелёного цвета. Из той же чёрной коробки она достала бумажный пакет и запаковала и флакон, и упаковку с порошком.

— Ступайте, мне больше нечего вам сказать. Рафаэла, позвонишь, когда тебе станет ощутимо лучше, — Доменика поднялась, опираясь рукой на стол.

После такого и впрямь не оставалось ничего, только встать и попрощаться.