Рубинова корона - Валентина Гордова Страница 51

Ненависть.

Сильную, жгущую клеймом, выворачивающую вены наизнанку.

Ненависть, причин для которой я никак не могла найти.

Что я сделала не так? Что-то сказала? Повела себя как-то не так? Я не знакома с местной культурой, но, уверена, даже самого невоспитанного человека нельзя возненавидеть с одного взгляда.

Незнакомка словно заставила себя вновь опустить голову и уткнуться взглядом в пол под ногами, но она больше не казалась мне запуганной тенью.

Ей было страшно, определённо, но то был страх, толкающий людей на самые отчаянные поступки.

Например, на убийство.

«Они просто люди, Саша. Не маги. Покажи им слабину — и словишь нож в спину». На мгновение у меня до боли зарезало в ушах от уже звучавших слов Вильмара.

Кончики пальцев закололо от холода, в груди всё задрожало и коленки предательски затряслись, вынуждая меня задуматься о том, за что хвататься, если вдруг собственные ноги откажутся меня держать.

— Вы ничего не должны платить, — это первые слова, которые женщина произнесла с того момента, как я вошла в дверь за спиной.

У неё был неприятный скрипучий голос, как у человека, который давно не говорил и чьё горло пересохло от нехватки общения.

В другой ситуации я бы настояла на оплате, это, в конце концов, лавка, и мне только что принесли товар, за который нужно заплатить. В другой ситуации…

Сейчас же я протянула одеревеневшую руку, сжала непослушными пальцами захрустевший бумажный пакет и спиной вперёд вышла на улицу. С дверью пришлось повозиться, но я не желала упускать женщину из виду, тем более после того, как она, осознав, что я ухожу, уже смелее подняла голову и прожигала меня не обещающим ничего хорошего взглядом.

Когда я вышла на улицу, меня едва не сбил с ног порыв особенно недружелюбного ветра, словно сама природа была не рада видеть меня в этом городе.

От охватившей тревоги и сдавившего грудь страха руки окончательно замёрзли, так что лишь хруст бумаги говорил о том, что пакет не выпал из пальцев.

После духоты лавки холодный морской воздух показался просто ледяным, но он, вопреки ожиданиям, не отрезвил разум и не развеял страхи, а словно вытащил из меня что-то очень важное.

Что-то такое, без чего перед глазами всё расплывалось, а ноги вели в разные стороны.

К несчастью, моя вера в людей и добро была слишком сильной, чтобы вот так запросто заподозрить неладное.

Нет, даже когда уши заложило звоном, руку обожгло усиливающейся болью, а каменная дорога резво прыгнула на меня, даже тогда я свалила вину на излишнюю впечатлительность и измотанность собственного организма.

И не сразу поняла, почему обрушившаяся на меня дорога так и не добралась до моего лица, а когда поняла, было уже поздно.

— Тебя вообще одну оставлять нельзя, верно? — Отрывисто и зло прозвучал знакомый голос над головой.

Очередной порыв ветра выбил из моей руки пакет, и тот упал на камни, с глухим звоном разбив пузырьки с чернилами, которые тут же оставили свои безобразные отпечатки на дороге.

Саму меня, не особо осторожничая, рывком подняли на руки, одновременно ловко укутывая в сохранившую тепло человеческого тела мантию с меховой отделкой внутри.

— Ты вся ледяная, — с отчётливо прозвучавшей тревогой заметил лорд Араэдер, крепко прижимая меня к своей надёжной, вселяющей веру в собственную безопасность груди.

Я попыталась ответить, но язык словно онемел и беспомощно ворочался во рту, которым я со свистом, маленькими болезненными глотками, вдыхала ледяной воздух.

— Что… происходит? — Слова были похожи на шелест ветра, но стремительно призывающий портал и утаскивающий меня в него Арэн расслышал и ответил:

— Тебя отравили. — За этими словами скрывались… трупы.

Будущие трупы тех, кто осмелился на подобную глупость.

Я чувствовала, как всё внутри меня медленно умирает, погружаясь в вечный лед, который даже чуть-чуть не растопило тепло дома Арэна.

Он открыл портал прямо в спальню и тут же подскочил к постели, на которую осторожно, бережно, как дорогую хрупкую статуэтку, уложил меня.

Рывок — и его содранная с меня мантия полетела на пол. Туда же отправилась и моя мантия, затрещавшая под сильными мужскими пальцами. А после он, не спрашивая моего разрешения, хотя я всё равно не смогла бы и слова внятно выдавить, изодрал на тряпки и моё платье, оставляя меня в одном лишь нижнем белье и тёплых чулках.

Неуловимое движение, и вот я уже лежала не на одеяле, а под ним, а отлетевший к шкафу лорд Араэдер стремительно вырывал из глубины полок ещё одно одеяло, которое полетело поверх первого, после чёрный пушистый плед, ещё один, чёрную шкуру какого-то животного…

Груда всего этого давила на грудь, пригвоздив меня к постели, но мне всё равно хотелось лечь на бок, свернуться клубком и укрыться ещё чем-нибудь.

— Глупо было отпускать тебя в город. — Решил ушедший к другому тёмному шкафу в углу комнаты мужчина, не поворачиваясь ко мне.

Он был занят поисками чего-то мне неведомого. Говоря откровенно, у меня не было никакого желания следить за ним.

Всё, чего мне хотелось — закрыть глаза и провалиться в патоку тёплого сна.

Туда, где тихо, спокойно и понятно.

Туда, где мысли в голове не превращаются в кашу и тело не колет от холода и беспомощности.

Туда, где я смогу понимать хоть что-то, не путаясь, словно в липкой паутине, в собственных мысленных словах.

— Не спать! — Жестко пресек мою попытку ускользнуть из реальности Арэн.

Согревающая груда одеял была откинута настолько, чтобы по самый пояс окунуть меня в вымораживающий холод.

— Ну-ка, давай, — приговаривал лорд, ловко приподнимая меня с подушек и насильно вливая в рот до отвращения сладкую жидкость, мгновенно окутавшую горло плёнкой.

Ещё через мгновение холод перестал казаться таким безнадёжным, но реальность продолжила рывками ускользать от меня, как будто она была птицей со сломанным крылом, которая отчаянно пыталась держаться в небе, но неизменно срывалась вниз, едва успевала ловить потоки воздуха и снова камнем неслась к земле.

В конце концов я не смогла больше сопротивляться и позволила сну утянуть меня в свой мир, но за мгновение до этого ощутила, как все одеяла вернули на место, а мне с нежностью шепнули:

— Спи, маленькая.

Дальше была лишь тьма.