Мой хозяин дракон - Оливия Штерн Страница 51

– Вон, нам туда!

В нескольких десятках шагов у домов с осыпающейся побелкой чернели знакомые мне крытые двуколки. Туда я и поспешила, ежась на ветру и таща саквояж и Айту. С Айтой мне, конечно, повезло: она молча терпела все невзгоды, не капризничала и не надоедала, даже теперь, когда на ней было платьице из тонкой шерсти и такой же жакетик. Шаль не спасала от пронизывающего ветра. Ее пальцы в моей руке казались просто ледяными. И именно в тот миг, когда ветер вкупе с жалящей снежной крупой вышибал слезы, у меня мелькнула мысль насчет Айты – особенная и очень неординарная, – и я припрятала ее подальше, чтобы еще поразмыслить над этим чуть позже.

Запыхавшись, мы наконец достигли станции извозчиков, я кивнула на ближайшую двуколку, где на облучке сидел старикан с роскошной, до груди, бородой. Вообще на Кардилии бороды были особенной гордостью всех извозчиков. Наш личный кучер, что работал у отца, тоже носил холеную бороду лопатой – и именно от него я об этом и узнала.

– Свободен? – крикнула я, стараясь перекрыть гул и гомон припортовой улицы.

Извозчик важно кивнул, мы с Айтой забрались внутрь, в войлочную раковину повозки.

– Вам куда, санна?

Я назвала адрес, извозчик щелкнул хлыстом, и двуколка весело покатилась вперед. Все еще стуча зубами от холода, я обняла Айту и прижала ее к себе, чтоб скорее согреться. А она меня тихо спросила:

– Санна Кора, мы едем к вам домой?

– Нет, милая, – честно ответила я, – но мы едем к одному человеку, который может нам помочь… Если, конечно, захочет.

Больше Айта ничего не спрашивала, и я задумалась. Мимо проплывали кардилийские белые дома с синими крышами, редкие липы, высаженные вдоль улиц и стриженные большими шарами, которые без листвы напоминали вороньи гнезда. Мы оставляли позади людей, что спешили по делам, временами навстречу лихо пролетала такая же двуколка…

Я снова была дома. Я вернулась оттуда, откуда возвращаются далеко не все. Но почему-то, глядя на аккуратные каменные дома с коваными балкончиками, на витрины лавок, я не испытывала ни радости, ни особого торжества. Сердцем я умудрилась прикипеть к совсем другому пейзажу… Что ж, здесь у меня тоже было много дел. Например, раздобыть денег, чтобы нанять мага и отправиться в опасное путешествие. А денежки заграбастала санна Теодора. Но с ней я управлюсь, потому что точно знаю, кто из нас двоих настоящая наследница. О том, что Эйк Тасиди мог поставить меня перед фактом существования каких-нибудь неодолимых препятствий для получения наследства, я старалась не думать.

Все же я невольно усмехнулась, вспомнив, что умудрилась заключить с Арктуром невообразимо глупую сделку: я ему – ребенка, а он мне – голову мачехи. Это ж надо было такое ляпнуть? Единственное, что могло меня извинить, – то, что в тот момент я была просто испуганной и растерянной девицей, которую вырастили под стеклянным колпаком, а потом выкрали и сделали рабыней.

Боже, если бы я только носила в себе ребенка Арктура… Я бы никогда и никому его не оставила. Я бы любила его больше жизни… маленькую драконью кроху. И он бы обязательно был бы похож на Арктура и был бы таким красивым… Я вздохнула. Как любопытно. Я уже подумываю о детях от мужчины, которому принадлежала по праву, изложенному в купчей. Все ли с тобой в порядке, Кора? Хм… Дело было за малым: этого мужчину вызволить.

И почему-то от всех этих мыслей кровь прилила к щекам, как будто я застеснялась собственных порывов.

– Приехали! – прокаркал возница.

Я выглянула из-за натянутого тента: мы остановились аккурат перед коваными воротами небольшого особнячка. Я была тут однажды с отцом, но дом запомнила хорошо: саннор Тасиди, выкупив землю, решил следовать традициям своего родного острова и вместо белых возвел стены из темно-красного кирпича.

– Спасибо. – Я расплатилась, подхватила саквояж, взяла за руку Айту…

Вот сейчас и узнаю, хорошо ли живет безутешная вдова адмирала Лайса.

Днем ворота особняка не были закрыты, и мы беспрепятственно дошагали до высокого крыльца – по широкой дорожке, аккуратно посыпанной белым гравием, мимо обрезанных на зиму розовых кустов, сиротливо торчащих среди перекопанных клумб. Мне показалось, что в окне особняка мелькнула женская фигура, и на миг закралось сомнение – а вдруг присланная мне телеграмма заманивала нас в ловушку? Но я тряхнула головой. Нет-нет, невозможно. Эйк Тасиди всегда был предан отцу… Но беспокойство не отступало, накатывая душными волнами. И эти бесконечные опасения…

Чуть замедлив шаг, я все же наклонилась к Айте и шепнула ей на ухо:

– Айта, если что… постарайся убежать и позвать на помощь.

Она глянула на меня растерянно.

– А что может быть не так, санна Кора?

Я скривилась.

– На самом деле все, что угодно… Но мы будем верить в лучшее, так ведь?

Похищение и последующая продажа все-таки здорово меня перемололи. Сама я врать не научилась, но вот людям верить стала как-то меньше. Особенно тем, кто знал меня в моей прошлой жизни, жизни среди шелка и кружев, в суете торжественных приемов. Там, на драконьем острове… почему-то все теперь казалось более простым и каким-то чистым, что ли. Там если ненавидели – то до самой смерти, ярко сгорая. И любили, наверное, точно так же. Арктур ночами носил меня на руках, когда мне было плохо. Поступил бы так хоть кто-нибудь из моих бывших воздыхателей?

Я поднялась по ступеням и несколько раз дернула витой шнурок звонка. Где-то в глубине дома раздалась трель. Я прислушалась. Тишина… не слишком ли долго? И снова покоя не давал этот женский силуэт в окне. Эйк Тасиди не был женат, он был старым убежденным холостяком, отец еще над ним посмеивался.

Я затаила дыхание. Все-таки шаги, поскрипывание половиц… И наконец дверь распахнулась. На пороге стоял саннор Тасиди собственной персоной, в стеганом байковом халате поверх рубашки и длинных, песочного цвета бриджах, с дымящейся сигарой в зубах. Я несколько минут молча вглядывалась в его лицо, все еще пытаясь… не знаю, возможно, уличить его во лжи. Или увидеть что-нибудь, что говорило бы о дурных помыслах. Эйк Тасиди не изменился совершенно с того момента, как я его видела в последний раз: короткая стрижка, пышные седые бакенбарды, нависающие кустистые брови. Взгляд пронзительный, от которого порой мурашки по коже… Он был невысок ростом, как я, и мы просто стояли и разглядывали друг друга… словно впервые встретились.

Ничего подозрительного я в нем так и не увидела. Разве что саннор Тасиди смотрел на меня как-то хмуро, словно я учудила что-нибудь недостойное дочери Лайса. Или явилась в самый неподходящий момент.

– Кора! – наконец выдохнул он без тени улыбки, словно и не рад был меня видеть. – Ну что ж, проходи, не стой на пороге.

– У вас женщина в доме, – выпалила я. – Кто это?

– Так ведь… Олла, служанка моя. – В его голосе послышалась растерянность. Потом он повернулся, крикнул: – Олла! Олла, иди сюда.