Королевские клетки - Илья Ганин Страница 51

Видны их лица были плохо, приходилось напрягаться и прислушиваться — а грудь болела. Еще десятинку назад обходилось, как правило, парой получасовых приступов в день, а теперь болело по два часа. Страшно отвлекало.

— Ваше Величество! Гласит Великий Акт, утвержденный всеми семействами, что наследником же является ранее рожденный ребенок законной жены…

И так почти полчаса. Пора их сворачивать.

— Герцог Ивельен, как к дуайену, обратимся к Вам. Были ли Вы на объявлении наследника? Слышали ли Вы об условии: "пусть скажет ныне или молчит вечно", согласились ли с ним?

— Ваше Величество, никоим образом не сомневались мы в принце Ричарде. Но ныне — он во время посольства пропал…

Дебил.

— Не слышали Мы о таком, и не объявлялось подобное. Откуда такая уверенность у Вас?..

Наступила нехорошая тишина. Герцог осознал, что стоило сначала узнать — что известно официально, а что — нет.

— Действительно, Ваше Величество, мы… получили некие вести.

— Кто же доставил вам эти вести? Чем объясните Нам более двух тысяч дворян, кои прибыли с Вами?

— Э-э-э… мои друзья беспокоятся… э-э-э… наши привилегии позволяют нам свободное перемещение…

Ивельен смялся. Герцога Норделла буквально подбрасывало от желания ответить за него; но его-то Эдоард спрашивать и не думал. Больно. Больно.

— Мы рассмотрим Ваше обращение и документы. Искренне надеемся, что Вы не финансировали это кочевое собрание беспокойных ни на один медяк — в противном случае, Мы вынуждены будем говорить о наемниках, далеко выходящих за пределы допустимых для герцогов двух сотен… О чем известно Вашей Светлости.

Даже с его места было видно, как побледнел Ивельен, поперхнулся Норделл, одеревенел Арман… Придурки.

— Мы не задерживаем вас более, господа.

Он дождался, пока герцоги и графы пятясь вымелись из зала, и сполз с трона. Смилуйся Альдонай, уже и… ох… при спуске… одышка. Секретарь появился неслышно и подошел куда ближе обычного.

— Запускай… приказ… наверняка есть документы.

— Да, Ваше Величество, несомненно. Позволите помочь Вам?

— Да… пожа…

Больно. Больно. БОЛЬНО. Боль в груди заволокла глаза сначала алой, а потом черной пеленой. Он не упал — кажется, Ланье поймал его. Не вовремя — Ричард…

Его Величество Эдоард Восьмой, Король Ативерны, страж границ и защитник народа, сияющий меч Ативерны умер на ступеньках своего трона.

— Слава Королю, — тихо сказал секретарь, когда, уже положив его на расстеленные гвардейские плащи, они разорвали к мальдонайской матери камзол но убедились, что Его Величество не дышит. Он и закрыл ему глаза.

— Слава Королю, — гвардейцы опустились на колено вслед за ним.

Зала быстро наполнилась какой-то пришибленной суетой. По указанию Ланье принесли стол — положили туда Его Величество. До появления бальзамировщиков накрыли тело зеленым атласом. Известили церемониймейстера, канцлера, казначея. Капитана Первой Роты извещать не потребовалось, он пришел сам.

Запыхавшись, через полчаса прибежал докторус — этому втихаря дали по шее и выпроводили.

Вдовствующая графиня Иртон привела перепуганных принцесс попрощаться с отцом. Девочки тихонько подошли, боясь даже поднять головы. Принцесса Джолиэтт осмелилась тихонечко погладить отца по руке. Графиня не стала ни на чем настаивать, и увела принцесс. Переглянувшись с секретарем, она утвердительно прикрыла глаза. Она знала, что делать.

Подошли канцлер и церемониймейстер, приложились последний раз к руке своего Короля. Он подождал и подошел к ним:

— Ваше Сиятельство, Ваша Милость. Имеется порядок, утвержденный Его Величеством…

— Да, да, любезнейший… Мы помним.

Ланье поймал на себе внимательный взгляд капитана. Да-да, граф, я все помню. И то, что именно Вы меня заколете, если я начну делать что-то не то, тоже помню. И кому я должен отдать медальон, если Вы начнете делать что-то странное — тоже.

Они отправились в приемную, и, так и не решившись войти в кабинет, написали письмо. Запечатав свиток всеми тремя печатями, Ланье сказал курьеру:

— Королю Ричарду Первому. Лично в руки. В местности Дикий Камень, летнее расположение Пятого Пехотного Его Величества полка. Без промедления. Наибыстрейше.

Курьер козырнул и умчался.

Вслед за этим они отправились в комнату Реликвий, а там уже топтался вызванный сержант Самир Хаттаф, из Первой Роты.

Ланье сам положил Кольцо, Меч, Корону и печати в ящик, защелкнув его замок с тихим, но уверенным щелчком. Простой ящик полированного дерева, с поистершейся бархатной обивкой. Ланье передал его с поклоном церемониймейстеру, а Самир Хаттаф с поклоном принял ящик из рук церемониймейстера, пристроил его поудобнее и зашагал к конюшням. Оба часовых вздохнули — и зашагали за ним.

Что-ж. Дела его, кажется, закончены. Впервые за тридцать лет у него… нет поручения. Все время они были. Поручения принца, наследника, короля… Впрочем, одно осталось. Он снова вызвал курьера и отдал ему заготовленный приказ — своего Короля он этой высокородной швали не простит.

Лоран Ивельен чувствовал, как на его шее не спеша затягивается удавка. На деревянных ногах он вышел из дворца и собрался идти к своей карете.

— Ивельен! Вы втянули меня в это — не думайте, что я буду Вас покрывать!

— Держите себя в руках, Ваша Светлость, — огрызнулся Лоран на герцога Армана. — Вас-то это в любом случае не касается.

— Для начала, — примирительно сказал "Плетка", — Давайте отъедем в лагерь наших… сторонников и обсудим положение. В конце концов, нет ведь никаких бумаг, в которых мы бы получали деньги от другого государства? Мало ли, благородные господа одолжили друг-другу некие суммы — что в этом плохого?

— Разумеется, — высокомерно сказал Лоран, искренне надеясь, что он сумеет отобрать проклятую расписку у Шута. В конце концов… мало ли что может случиться с одиноким путешественником?