Возрожденный Дракон - Роберт Джордан Страница 51

Суан Санчей расхаживала по своему большому кабинету, чтобы взглядом небесных глаз, заставляющим трепетать перед ней правителей далеких земель, вновь осмотреть резной ларчик ночного дерева, стоявший на длинном столе посреди комнаты. Она не теряла надежды, что не придется ей пускать в дело ни один из покоившихся в ящичке документов, написанных идеальным почерком писаря. Бумаги сии были подготовлены ее собственной рукой и скреплены печатями в полной тайне от всех на случай целой дюжины непредвиденных обстоятельств. Ввиду секретности спрятанные указания Суан Санчей заслонила от чужих глаз зароком: если какая-либо иная человеческая рука, кроме ее собственной руки, откроет резную крышку, документы мгновенно сгорят дотла, да и сам ящик, вероятней всего, вспыхнет.

— Да и как следует обожжет вороватую птицу-рыболова, кем бы она ни оказалась, и надеюсь, сего урока она никогда не забудет, — прошептала строгая дама. В сотый раз с той поры, когда ей сообщили о возвращении Верин в Башню, Суан Санчей заново, вновь по-иному окутала свои плечи шалью, не замечая собственного беспокойства. Концы широкой, в семь полос цветов всех Айя шали доставали до талии властительницы. Престол Амерлин была из всех Айя и не из одной, независимо от того, к какой Айя она принадлежала прежде.

Поскольку властительницы, носившие на своих плечах шаль, на протяжении многих поколений размещали свой кабинет в этой комнате, стены помещения были щедро украшены изысканными орнаментами. Приподнятый над пологом очаг и вместительный камин, сейчас холодный, были выточены из золотистого мрамора, привезенного из Кандора и удостоенного тончайшей резьбы, а ромбоидальные плиты пола — отполированный до зеркального блеска краснокамень из Гор Тумана. Еще не успел родиться славный Артур Ястребиное Крыло, когда из дальних земель за пределами Айильской Пустыни посланцы Морского Народа привезли в здешние места панели, выпиленные из невиданного дерева, светлого, исчерченного внутри полосами, обладающего твердостью самых прочных металлов. Из него и соорудили плотники стены нарядной комнаты, а резчики пустили по древесине тщательно выточенные картины: резвящихся волшебных зверей и небывалых птиц самых невероятных оперений. Открытые навстречу весенним зеленым запахам высокие арочные окна кабинета выходили на балкон, расположенный над маленьким укромным садиком Суан Санчей, где слишком редко ей удавалось уединяться.

Но все великолепие находилось в резком контрасте с мебельным гарнитуром, выбранным для кабинета властительницей. Гарнитур состоял из единственного стола и приставленного к нему стула, весьма массивного и так же, как стол, абсолютно свободного от резных украшений, отполированного временем и натертого пчелиным воском, вместе со своим братцем-стульчиком, тоже стоявшим в комнате. Брат первого стула, согласно со своим братцем, был установлен рядом со столом, однако уже с противоположной стороны стола, с тем чтобы можно было его выдвинуть и усадить посетителя-пришельца. Перед столом лежал маленький тайренский ковер, с простым рисунком из голубых, золотистых и коричневых треугольников, догоняющих друг друга. Над очагом висела единственная на все просторное помещение картина: крохотные рыбацкие суденышки, заблудшие в тростники. У стены возвышались полдюжины пюпитров, на коих возлежали раскрытые книги. Более в кабинете никакого убранства не имелось. Даже лампы были бы уместнее в доме фермера.

Суан Санчей родилась в Тире, в семье бедняка, и в те годы, когда она и не мечтала попасть в Тар Валон, она работала на рыбачьей лодке своего отца, совершенно такой же, как бедные кораблики, изображенные на картине, и пытавшей судьбу в речной дельте, именуемой Пальцами Дракона. Но даже последние десять лет ее жизни — с того дня, как ее возвели на Трон Амерлин, — не привили ей любви к удобствам и роскоши. Ее спальня по-прежнему оставалась бедной с виду.

Десять лет я ношу этот палантин, подумала Суан Санчей. И почти двадцать годков миновало с того дня, когда я отважилась пуститься в плавание по этим неведомым грозным водам. И если сейчас я уйду в сторону, я пожалею о том, что не осталась тянуть сети.

Некий шорох заставил женщину вздрогнуть. В комнату проскользнула еще одна Айз Седай, дама с медной кожей и коротко стриженными темными волосами. Суан Санчей мгновенно овладела собой, громко сказала лишь те слова, которых от нее ожидали:

— Да, Лиане?

Хранительница Летописей поклонилась, да так низко, точно поклон ее наблюдали еще какие-то посторонние свидетели. Эта высокорослая Айз Седай, столь же внушительная видом, как мужчина-воин, в Белой Башне была по власти и полномочиям второй, уступая лишь одной Амерлин. И хотя Суан знала ее еще в те годы, когда обе девушки начинали свой ученический путь, настойчивая рьяность Лиане в стремлении поддержать престиж Престола Амерлин иногда настолько ее задевала, что порой Суан хотелось взорваться криком возмущения.

— Мать, к нам прибыла Верин, она просит разрешить ей явиться к вам для разговора. Я уже ответила ей, что сейчас вы заняты, но она настаивает…

— Я не столь увлечена делом, чтобы не принять Верин, — проговорила Суан. Слова слетели с уст ее слишком поспешно, она это знала, но беспокоиться не спешила. — Так что скажи ей: пусть войдет. А тебя, Лиане, я не имею намерения задерживать. Разговаривать с ней я буду наедине.

Брови Хранительницы дрогнули, то был единственный признак ее удивления. Ни с кем из ее гостей, даже с королевой, Амерлин почти никогда не имела бесед, тайных для Хранительницы Летописей. Ну что ж, Амерлин всегда остается Амерлин! Перед тем как исчезнуть из кабинета, Лиане поклонилась своей подруге, а через несколько мгновений ее место в комнате уже заняла Верин, опустившаяся на колени, чтобы поцеловать кольцо Великого Змея на пальце Суан. Под мышкой у Коричневой сестры уютно устроился кожаный мешок порядочных размеров.