Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев Страница 51

– Ну, дай бог, дай бог. В общем, поскорее оттуда выбирайтесь, на даче вам будет спокойнее…

– Подожди, ещё не всё. Я сделал то, что ты как-то предлагал. С явным превышением полномочий, сославшись непосредственно на Президента, попросил одного человека, которому пока доверяю (а если зря – так сразу и выяснится), немедленно, в течение ближайшего получаса, запретить выезд двух десятков владельцев заграничных паспортов всех категорий, от общегражданских до дипломатических. На такие-то и такие-то фамилии. И передать списки по электронным сетям во все международные аэропорты Москвы и окрестностей, в радиусе пятисот километров. При обнаружении владельцев деликатно задерживать «до выяснения» в ВИП-залах, но с соблюдением всех мер предосторожности.

– Это ты лихо, не ожидал!

– Мой приятель тоже спросил, не охренел ли я? Я ему ответил, что риска, считай, никакого. Если указанные товарищи имеют соответственно оформленные зарубежные командировки или находятся в законных отпусках с заранее приобретёнными билетами «туда-обратно», я обещаю лично принести извинение каждому. Но вдруг товарищу Н. полагается быть на рабочем месте, а он вместо этого отирается у стойки вылета в Таиланд или Лондон, то не грех и поинтересоваться, чего он там забыл. В любом случае к полуночи обстановка прояснится, и если что случится – не о такой ерунде придётся думать.

Закончив разговор, Фёст, сожалея, что не сделал этого раньше, начал названивать достаточно высокопоставленным членам «Чёрной метки», вводя их в курс, кратко обрисовывая ситуацию и объявляя «готовность номер один». Все они, в случае начала «Фороса», должны были получить какие-то команды от своего непосредственного начальства. Того или иного характера. Самостоятельных действий Фёст им предпринимать не велел, но в случае попыток применения каких угодно «недружественных мер» к членам организации или при получении «противоречащих законам и присяге приказов» поступать адекватно обстановке.

Заместителю министра по чрезвычайным ситуациям, располагавшему огромными связями в самых неожиданных сферах, тоже изложил предысторию и передал разговор Мятлева с чиновником, попросил по своим каналам немедленно продублировать распоряжение о запрете пересечения границы вышеперечисленными лицами. И заблокировать всякую возможность отмены санкции, как минимум до утра. Не на политическом, на чисто техническом уровне. Чтобы и темы для дискуссий не возникало.

Фёст сейчас не вникал, прав или нет в своих подозрениях генерал. Если считает, что именно эти люди вздумают первыми бежать с корабля и не следует им этого позволить, – ему виднее.

Людмила всё дорогу молчала, понимая, что сейчас задавать вопросы неуместно. Только вертела в руках свой портсигар, проигрывая в уме варианты его использования. Решила, что лучшее в их положении – максимальное замедление времени, то есть – десятиминутное «растянутое настоящее». Включать его следует при любом намёке на опасность, даже без согласования с Фёстом. Этого хватит и на отход, и на бой. При условии, конечно, если «противник» не использует упреждающий и превосходящий по силам удар на поражение. Она сможет остановить в полёте противотанковую ракету, но бессильна против подрыва фугаса или выстрела из пушки. Снаряд прилетит быстрее, чем она услышит звук.

Волович ждал их у входа в кафе «Нарцисс», вывеска которого вызвала синхронные усмешки и у Ляхова, и у Людмилы. Зато рядом имелась платная стоянка, и Миша чуть не силой заставил Фёста заехать на неё. Никаких возражений не принимал: «Успеем, везде успеем, но хоть пять минут посидеть просто необходимо, я натощак даже у Президента интервью брать откажусь…»

Теперь Вадим с подругой уже откровенно рассмеялись (уж больно в точку попал Миша, сам того не подозревая), повергнув репортёра в недоумение. Он решил, что это у Ляхова просто очень хорошее настроение, вызванное присутствием рядом красивой девушки. И, значит, скорее всего, неприятного разговора сегодня удастся избежать. Спутницу «парапсихолога» он разглядел, только когда она вышла из машины и сняла большие противосолнечные очки.

Воловича немедленно прострелило чувство острой зависти. Мало, что этот Ляхов занимается, чем хочет, никому ничего не должен и денег у него немерено, так и девицу себе оторвал такую, что подобной в Москве не сыскать. Волович, при своей раблезианской внешности, вкус имел весьма тонкий, связи в любых заслуживающих внимания тусовках обширнейшие и в искренних поклонницах недостатка не испытывал. Но эта барышня, причём, похоже, наскоро одевшаяся во что придётся, совсем без макияжа… Миша мог поручиться, что нигде, ни разу она «в обществе» не появлялась, и даже если ему самому не повезло с ней пересечься, то и разговоров было бы достаточно, и фотографии, если не сразу бы в гламурных журналах появились, то по рукам ходили точно и в Интернете наверняка.

– Михаил, – представился он с милейшей из своих улыбок, которая всё равно выглядела усмешкой сатира [50], и изобразил намерение «приложиться к ручке».

– Мила, – ответила она с едва уловимым акцентом, пряча руку за спину. Харасмент [51]не харасмент, а на людной улице, по понятиям её «прототипа», подобный жест выглядел бы достаточно вызывающе. Мало ли, что здесь не Штаты, а Москва, где вообще представления о допустимом с женщинами обращении совершенно извращённые.

– Вообще-то она Людмила, Люда, но на той стороне шарика люди в детстве к логопеду не обращались, с произношением у них плохо, простое имя выговорить не могут, – уточнил Фёст, под локоток подталкивая Вяземскую в направлении двери, тем самым давая Воловичу понять, что его приглашение принято.